- Где вы работаете, Август? - подала Анжела голос со своего места. - Правильно ведь произношу ваше имя? Август - как месяц?
- Правильно. В одном НИИ, - спокойно ответил мужчина, рассматривая девичьи лица перед ним. ('Он отлично держится, - пришло мне на ум. - Именно так и должен был бы себя вести друг отца: не отсиживаться трусливо в спальне, а выйти поздороваться со всеми. Отчего же мне так неспокойно?')
- А над чем именно вы сейчас трудитесь? - продолжала Анжела его допрашивать.
- Не скажу, я и Веронике не сказал. Кстати, Виктория и Вероника - действительно два разных имени. Извините, что невольно подслушал.
Девушки рассмеялись:
- Да, Танька-то горластая у нас!
(Таня получила от соседок пару дружеских тычков.)
- Почему не скажете? - всё не унималась Анжела.
- Потому что нужно блестяще знать некоторые специальные области теоретической физики, чтобы хотя бы в общих чертах понять, о чём речь.
- Ясно. А ещё вопрос: вы женаты?
- Анжела, ты утомляешь моего гостя, - пробормотала я. Внутри я уже вся кипела: что это такое, в конце концов!
- Вы же видите, я кольцá не ношу.
- Ну, в командировку многие ездят без кольца... - дерзко заметила 'подруга'.
Смешки, перешёптывания.
Только бы он не сдался перед её натиском, только бы мне не стало стыдно за него! Но как она не постыдится?! Где справедливость на свете?!
- Если бы я был женат, - ответил Август с достоинством, - я бы не нашёл возможным ездить в командировку без кольца.
- Отчего же это, позвольте узнать? - съехидничала Анжела. - Облико морале? Моральный кодекс строителя коммунизма, седьмой пункт? 'Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в личной жизни'?
- Нет, не угадали: Ветхий завет, седьмая заповедь.
- Вот это интересно! - воскликнула Анжела, даже рот открыв от восхищения. Глаза её блестели: хищница почуяла диковинного зверя. - Я и сама верующая, между прочим...
- Ну, уж это вообще ни в какие ворота не лезет, - произнесла я так, чтобы меня можно было услышать.
- Чего это не лезет? - насмешливо бросила Анжела и, снова обернувшись к моему гостю, продолжила натиск: - Можно мне прямо сейчас уединиться с вами в соседней комнате, чтобы посекретничать о вопросах веры?
- Боюсь, что нет, мадам: я не считаю вопросы веры предлогом для начала разврата.
- Мадам? Именно мадам? Почему не мадмуазель?
Август изогнул бровь.
- Мадмуазель? Вы так уверены в своей невинности, Анжела?
Люда и Таня поперхнулись чаем. Никто, кроме 'мадам', не удержал смешка. Браво, Август, браво!
Анжела сделала глубокий вдох.
- Хорошо, - заговорила она низким грудным голосом. - Вы, наверное, уже не участвуете в студенческих вечеринках, вы своё отучились?
- Человек учится всю жизнь.
- Правильно. А если я... тебя приглашу в нашу компанию сегодня вечером, придёшь?
Какое право она имеет говорить ему 'ты'?!
Август не спеша сделал полный глоток чая из чашки.
- Это зависит не от меня, а от Вероники, - ответил он и повернул голову в мою сторону.
Теперь все уже на меня смотрели.
- Верунька, неужели оторвёшься от коллектива? Ну что ты, как тебе не стыдно! - высказалась Таня.
Нет, не в Тане было дело, конечно... Две простых мысли высветились: надо показать Никите, что у меня есть друг, превосходный, надёжный. И надо показать Августу, что у меня был друг, до сих пор ещё достаточно назойливый, даже небезопасный. Может быть, хоть это его немножко расшевелит?
- Я подумаю, девочки, - предложила я.
- Тут и думать нечего, обещала же!
- Подумает она...
- Август, мы вас очень ждём, вы нам понравились!
Анжела поставила чашку на подоконник.
- Думайте, мои хорошие, а мы пойдём, не будем вас отвлекать, - подвела она итог. - Ну же, девочки, хватит, пора и честь знать, правда? Лидка, бросай жрать, а то слопаешь весь торт в одну харю, хозяйке и гостю ничего не останется!
('Да и то уже почти ничего не осталось', - вздохнула я.)
С похожими шуточками и прибаутками про необходимость беречь фигуру, не отвлекать научных работников от их труда на пользу обществу и пр. Анжела подняла подруг с места. Ещё прошло пять минут девичьего гомона, толкотни, просьб прийти обязательно, записи на листе бумаги адреса и способов добраться до места, смешков и шуточек, традиционных чмоканий в щёчку при прощании и прочего такого, прежде чем я сумела закрыть за ними дверь.
XVIII
Вернулась на кухню (Август собирал блюдца в раковину за нашими неряхами) и выпалила, раздувая ноздри:
- Это же чёрт знает что такое!
- За что вы на меня набрасываетесь? - изумился он. - Чем я перед вами провинился?
- Вы - ничем. Вами я восхищалась. Но Анжела как может так по-хищнически себя вести?! Ещё подругой называется...
- А она действительно ваша подруга?
- Нет, просто так говорится: в одной группе учимся.
- Что же, я вчера как раз...
- Перестаньте! - возмутилась я. - Что толку от того, что вы не ошиблись про неё? Людей от постоянной правоты тошнит!
Тут же я испугалась этой своей вспышки.
- Хорошо, - покорно согласился Август. - Я могу ничего не говорить, никаких суждений не выносить. Действительно, морализаторство раздражает, даже в форме простого наблюдения. Люди не хотят, чтобы за ними наблюдали и выносили им оценки.
- Пожалуйста, извините!
- За что, если вы правы? Я неуместен и не ко времени...
- Август, милый... Меня больше всего знаете что возмутило? То, что она с вами перешла на 'ты'. Почему мне не позволено, а ей можно?
- Она не перешла на 'ты', а обратилась ко мне на 'ты', тут всё же есть разница.
- Да, но вы её не одёрнули, будто так и надо, а почему? Вы ведь её на семь лет старше!
- Как и вас.
Я осеклась.
Август присел на табурет, невидяще глядя в стену, на миг до ужаса, до сердечной дрожи напомнив мне Печорина с картины Врубеля. Проговорил:
- Я должен ехать...
- Как?! - испугалась я. - Уже совсем, навсегда?
- Нет, пока только на... предприятие.
- Долго вы работаете сегодня?
- Я сделал базовые замеры вчера, сегодня мне нужно ещё часа четыре, и программа будет выполнена, после хоть домой возвращайся.
- Но ведь вы ещё не сегодня уезжаете?!
- Завтра.
- Можно мне сегодня встретить вас после работы?
- Неужели я скажу 'нет'? - улыбнулся он.
- Кто же вас знает! От вас чего угодно можно ждать, вы загадочный человек...
- Самый обычный. В три на том же месте, где мы в первый раз встретились вчера, хорошо?
- Да, конечно! И можно мне к вам обратиться с одной просьбой?
- С какой?
- Говорите мне 'ты', пожалуйста.
- Я... уважаю вас, Ника, я очень уважаю вас и очень хочу избежать по отношению к вам панибратства.
- Я... понимаю, кажется. Но только неужели вы не видите, что иначе совсем несправедливо выходит? Что с вашей деликатностью любая хищница берёт без спросу то, о чём мне приходится просить? Неужели вам меня ни чуточки не жаль?
- Хорошо, я... попробую, - смягчился Август. - Не обещаю, что сразу смогу.
- Вот спасибо! Спасибо, миленький! Я покажу... тебе... город, если захочешь. (Покраснев, с трудом я выговорила это 'тебе'.) А после и вправду можно будет заглянуть на этот их дурацкий сабантуй, если ты не передумаешь.
- А я ведь догадываюсь, зачем я вам там нужен, - задумчиво проговорил Август, глядя поверх моей головы.