- Правда.
- То-то же: значит, и сам понимаешь, как мало их разделяют и те, и другие, и советские люди, то есть, и несоветские. А если говорить про тех, кто живёт легко и смотрит под ноги, а не в небо, мечтает не об освобождении от рабства трудящихся планеты, а о польском гарнитуре, то я тоже от них недалеко ушла. Я ведь сейчас тоже не о счастье детей Африки забочусь, а просто иду, держась за руку, с...
- С кем?
- С человеком, к которому очень привязалась, - тихо сказала я. - Вопреки всем твоим прекрасным советам не делать этого. Ты случаем не сумел сегодня позвонить своему начальству?
- Да, я рассказал о тебе.
- Правда?! Ох... Давай-ка сядем вот хоть на эту скамейку, а то меня что-то ноги не держат. (Август предупредительно смахнул снег рукой и протянул мне свои перчатки, чтобы я села на них, не на сырое дерево. Отличные кожаные перчатки, отметила я мельком.) Так, ты рассказал - и что же?
- Удивлены, недовольны и возлагают всю ответственность за возможные последствия на меня.
- Какую ответственность?
- Дело ещё и в деньгах...
- Ничего не понимаю, ничегошеньки!
- Переезд стоит денег, Ника.
- Ну, сколько может стоить билет до твоего Новосибирска, особенно если поездом?! Пятьдесят рублей, пусть сто - неужели это такие огромные деньжищи?!
- Нет, он стóит не пятьдесят рублей, но, надеюсь, мы ещё придумаем и успеем... Какая ты милая: взволнованная, раскрасневшаяся... Я... хочу сфотографировать тебя, можно?
- Подожди, я встану тогда, волосы поправлю.
Пока я охорашивалась, Август неуловимым жестом достал откуда-то из внутреннего кармана своего бушлата крошечный фотоаппарат, не больше сигаретной пачки, с крохотным, не шире сантиметра, объективом и скомандовал:
- Раз, два... снято!
- Какая прелесть! - восхитилась я. - Чешский, ГДРовский? И где только в этой крохотулечке плёнка помещается? Кадров двенадцать, небось, не больше... Можно поглядеть? Дай сюда!
- Нет-нет, - смеясь, отвёл он мою руку и почти сразу спрятал фотоаппарат туда же, откуда достал. - Это ведомственная техника. Не имею права...
- Ах ты, жлоб! - притворно возмутилась я. - 'Ведомственная техника', как же! Поучает людей, как жить, а фотоаппарат боится дать девушке в руки! Ну и не надо, подавись им, получи лучше снежком!
XX
Мы ещё немного погуляли по исторической части города. Я отказалась от роли экскурсовода, Август брать её на себя тоже не торопился. Падал снежок, светило неяркое зимнее солнце, я шла рядом с близким (близким?, близким!) человеком, чего ещё нужно было желать для счастья? И не рассказывайте мне про смерть духа в мещанстве, не хочу высокоморальных рассуждений, хватит!
В ресторане 'Волга' были, оказывается, комплексные обеды за рубль десять. Я хоть и противилась всему этому буржуазному шику, согласилась пообедать именно в 'Волге', высчитав, что переплачу всего примерно полтинник по сравнению с обедом в студенческой столовой, да и то вчера шесть рублей ни за что получила. Зря и беспокоилась: заплатить за себя самостоятельно Август мне не позволил, конечно.
- Нет, в самом деле, скажи: куёшь ты их, что ли?
- Давайте решим, что кую, и покончим с меркантильными вопросами.
- А с твоей христианской совестью эта склонность к красивой жизни нормально сочетается? Как же идеалы Льва Толстого: одеться в рубище и подпоясаться верёвочкой?
- Ты путаешь, Ника: Толстого от церкви как раз отлучили.
- Вот видишь: великого писателя и гуманиста отлучили от церкви твои мракобесы! Лишний довод не в их пользу. Что, нечем крыть? А! - вдруг сообразила я, развеселившись. - Догадалась! Ты оттого... вчера ночью... проявил такое рыцарство, что мы не венчаны, правда?
- Я об этом не подумал, - признался Август. - То есть не держал в уме, но, конечно, если вспомнить об этом, это - тоже причина.
- Вот уж не надейся!
- Милая моя! - проговорил мой спутник с внезапной острой тоской. - Если бы я вообще хоть на что-то мог надеяться!
Я положила вилку. Заглянула ему в глаза.
- Отчего так? - спросила. - Отчего? Разве у вас в городе нет педвуза, разве нельзя перевестись? Хоть и заново поступлю, на первый курс... Отчего ты даже думать себе и мне запрещаешь о том, что возможно? Брось тосковать, на тебе лица нет: вон, даже морщинка на лбу появилась... Хочешь, не пойдем мы на этот их дурацкий 'экватор', а просто ко мне домой поедем?
- Нет, я боюсь...
- Меня? - насмешливо уточнила я.
- Себя тоже, и того, чем это неизбежно кончится: я ведь человек, а не машина.
- Нет, увы: ты именно ходячая машина для чтения морали... - Я вздохнула и не удержалась от ещё одной порции насмешки: - Вот как, однако, выродились христиане: раньше не боялись львов и распятия, а теперь боятся слабой девушки! Сколько тебе на самом деле лет, Август?
- Что значит 'сколько лет на самом деле'? (Мой спутник будто чуть побледнел.)
- Двадцать семь или сто двадцать семь? Ты настолько старомоден во всём, уж прости, от взглядов до манер, что иногда кажется, будто ты сам Гришку Распутина ухлопал из револьвера, а не твой далёкий предок. Хотя нет, куда тебе! Тебе бы убивать боженька не разрешил...
Август откинулся на спинку стула, насмешливо за мной наблюдая.
- Ну, что ещё! - возмутилась я. - Цветы на мне выросли, что ли? Судя по тебе, так целые деревья.
- Ты всё стремишься меня обидеть, милый человек, ты уже так много лишнего сказала из того, что по-настоящему обидно для мужчины, и всё у тебя не получается. Я тебя буду прощать - бесконечно.
- Не отличаюсь твоим терпением, - ответила я с нарочитой резкостью. - Недаром от тебя твоя невеста убежала. Бедняжка!
- Хочешь заказать ещё чего-нибудь?
- 'Хочешь заказать ещё чего-нибудь'! - передразнила я. - Хочу запустить в тебя чем-нибудь и уже как-нибудь нарушить твоё бесчеловечное спокойствие, вот чего я очень хочу!
Август вместо ответа достал из портфеля свой гроссбух и углубился в чтение, мурлыкая себе под нос какую-то неизвестную мне песенку и предоставив мне пить чай без собеседника, в гордом одиночестве.
В гардеробе 'Волги' я, уже надев шубку в рукава, бросилась ему на шею и, сама не знаю отчего, заплакала.
- Прости меня, - всхлипывала я. - Прости! Ох, намаешься ты ещё со мной в будущем...
- Если только оно будет, наше общее будущее... - пробормотал он.
Я не дала рассуждать ему дальше, нашла его губы своими.
XXI
Отметить 'экватор' Никита приглашал к себе в деревню Лукьяново, добраться до которой можно было тремя способами: или на автобусе ? 13, а затем - пешком от конечной остановки (полчаса ходьбы), или от автовокзала на пригородном автобусе доехать до Салтыково, от которого до Лукьяново - десять минут пешего ходу, или, наконец, тормознув попутку в сторону Владимира. Все эти способы были лаконично указаны на тетрадном листе в клетку, который мне оставили подруги.