Никаких других объяснений не последовало. Шуршание карандаша по бумаге, треск сверчка, шум ветра в трубе.
Я села на постели, уже почти догадавшись.
- Что такое 'временнóй поток'?
- То или иное историческое время. Например, тысяча девятьсот восьмидесятый год.
- Или любой другой?
- Нет, не любой, увы. Временны́е петли зависят не от нас, это Вселенная - их архитектор. Мы их можем только обнаружить и рассчитать.
- Этим, значит, ты занимаешься...
- Не я один.
- Да, конечно...
- Исследовательская группа - с международным участием, есть ребята из Японии, Австралии, Америки. Да и вообще есть времена, в которых языки учить проще.
- Понятно, понятно... Видимо, и христианство у вас тоже в моде: ну-ну... А что если я тебе не поверю?
- А я и не сказал тебе ничего. Я, милая, работаю младшим научным сотрудником в НИИ, занимаюсь синтезом полимеров, получаю сто двадцать целковых в неделю. А временны́е петли - это, знаешь, я в поезде придумал от нечего делать и записал в этот ежедневник. Ненаучная фантастика, как ты сказала.
Снова я лежала молча, не понимая, как разговаривать с этим удивительным человеком.
- Август! - позвала я тихонько. - Отчего ты так со мной? Почему ты не хочешь, чтобы я тебе поверила?
- Потому, милая, что тебе будет лучше и спокойней мне не поверить.
- 'Милая'... Спасибо, конечно, только для тебя это всё пустые слова.
Август закрыл блокнот. Подошёл ко мне и сел рядом с постелью на колени, прямо как я вчера.
- Это не слова, - произнёс он тихо. - Я очень тебя люблю, очень, чудесная моя советская девочка с христианским именем.
Я отвернулась к стенке, чтобы ему не увидеть моих слёз. Высунув руку из-под одеяла, вслепую нашарила свой свитер, который положила рядом с кроватью, притянула его к себе и уткнулась в него лицом. Мне надо было во что-то выплакаться.
XXVI
Мы добрались до города в десятом часу на утреннем, почти пустом, пригородном автобусе, который проходил через Салтыково.
- Я... ничего не помню, - схитрила я, едва мы вошли в мою уютную квартирку.
- Совсем ничего? - с подозрением спросил Август. - Я тебе, кажется, читал главу из научно-фантастического романа...
- Подлец! - воскликнула я, обернувшись к нему и чувствуя, что глаза у меня снова наливаются слезами. - Подлец! Подлец! Хочешь сбежать от меня, да?
С бессилием я несколько раз ударила своими слабыми кулачками в его грудь.
- Что ты, что ты? - попробовал он отшутиться, бледный.
- Когда закончится период касания? - спросила я строго, сухо.
Высвободившись, он прошёл на кухню, сел у окна.
- Дай мне чаю, ради Бога... Завтра в час ночи, - ответил он, не глядя на меня. - Но стабильное касание прекратится уже сегодня в одиннадцать вечера.
- Отчего ты не видишь меня в будущем?
- Ты и так доживёшь до этого будущего: между нами и вами всего тридцать семь лет.
- Тридцать семь! - ахнула я. - Конечно, доживу: пенсионеркой... Ну хорошо, расскажи мне хоть что-то радостное, гость из будущего. Построили вы коммунизм, например?
Август покачал головой с таким печальным лицом, что у меня аж сердце защемило.
- Какое там 'коммунизм'! - усмехнулся он. - В Сети ходит шутка: портрет Гагарина, а под ним подпись: 'Извини, Юра, мы всё про...', хм, 'просвистели', используем самый вежливый глагол.
- Что такое Сеть? Так, хорошо, некогда. Неужели вы так-таки всё... просвистели? - спросила я с огорчением. - И... что это за странные вчерашние слова про 'могильщиков существующего строя', про свиней, смешавшихся с людьми? Пусть вы не построили коммунизм, но скажи мне, по крайней мере: Советский Союз в будущем есть? Ты - советский человек?
- Россия существует, - ответил Август глуховато. - Она немного уменьшилась в размерах за счёт отделения союзных республик, и... ты едва ли узнаешь её, если увидишь.
- Россия? - переспросила я непонимающе. - Ясно, обиходное название, РСФСР. Так, ладно. Республики отделились. Но строй-то у вас хотя бы социалистический?
Вместо ответа он засунул руку в карман брюк, достал из него монетку и кинул её мне.
- Десять рублей! - обрадовалась я, поймав монетку. - Юбилейные?
- Погляди на год.
- Год? Ах да, конечно, ваш год... И ещё надпись 'Банк России'. Что ж, - улыбнулась я, - по крайней мере, у вас в ходу рубли, а не доллары, не палочки и не ракушки. И пишете вы до сих пор русскими буквами, а не цифрами и не иероглифами. Разве одно это уже не плохо? Боюсь, иероглифы мне было бы не выучить...
- Ты права, есть повод для оптимизма... Переверни монетку.
Я перевернула, и улыбка медленно сошла с моего лица. На меня смотрел двуглавый орёл с короной, герб Российской Империи.
Август встал и, подойдя ко мне, осторожно, нежно взял меня за руки.
- Да, мы империя, Ника, верней, что-то, что очень напоминает империю, являясь буржуазной республикой по форме, - сказал он тихо. - У нас даже государь есть, хоть и называется он всего лишь президентом, впрочем, Россией всегда правили цари, даже когда они звались генсеками. Но это ещё не самое скверное, что могло с нами случиться, далеко не самое скверное, поверь мне. Мы выжили как страна и как отдельная цивилизация. Мир снова разделён на два лагеря и временами балансирует на грани большой войны, в точности как у вас, но большой войны, слава Богу, пока не случилось. Идут множество мелких войн, некоторые - на наших границах. Нравы стали в общем грубее и проще, а люди зубастей. Ты... уверена, что хочешь пойти туда, откуда я пришёл?
- А что, - спросила я с горькой иронией, - если вы империя, снова у вас появились князья, графы и крепостные крестьяне? И кем мне будет можно стать: княгиней или только крепостной крестьянкой?
Продолжить разговор мы не успели: раздался звонок в дверь.
XXVII
Август подошёл к двери первым и открыл её.
На пороге стоял Никита собственной персоной.
- Могу я войти? - спросил он, поигрывая руками и плечами, ходившими свободно, будто у Пиноккио.
Август посторонился, давая возможность ему зайти. Без лишних разговоров Никита сел на тумбочку в коридоре в позе кучера и некоторое время молчал, поглядывая с вызовом на нас попеременно.
- У меня к вам есть предложение, - заговорил он, наконец, обращаясь к моему гостю. - Рыцарское, можно сказать, предложение. Очень учтивое. Прям до невозможности, сам на себя поражаюсь.
- Я вас слушаю, - ответил Август осторожно.
- Собирали бы вы вещи, господин хороший, да дули отсюда, но прямо сейчас! А то минут через пять, - он посмотрел на часы, - глядишь, и поздно будет!
- Я не понимаю вас! - признался Август.
- А тут нечего понимать, я вам всех карт раскрывать не обязан. Вы ведь мне своих карт не раскрываете? Анжела про вас думает, например, что вы агент МИ-6. Такое, мол, чистое произношение только на пластинках. Ну, это враки, положим, с её рыбьим мозгом и не такое сочинишь, да и не похожи вы на агента, но я вам скажу, кто вы точно.
- Кто же?
- Вы лишний человек! - выпалил Никита. - Вы совсем не на месте и не во время! Вас здесь не должно быть, никому вы здесь не нужны, и когда уедете, никто не заплачет! Вы - имперец, чистокровный имперец, старорежимный осколок, который непонятно как дожил до наших дней! Вы, небось, даже личный дневник через 'ять' пишете: вот бы поглядеть, умора! В Сибири, наверное, есть специальные заповедники для сохранения таких диковинных видов. Вот в Сибирь и катитесь, скатертью дорога, а здесь вас не надо! Не надо!