– Помогай Бог, – пожелала мама тети Нине, уже трудившейся со своими двумя старшими детьми на соседней норме.
– Спаси Бог, – сухо, не от души, ответила та и окрыленная тем, что начав раньше уже имела большой отрыв от соседки, с которой не очень ладила, ещё энергичней заработала тяпкой.
Тетя Шура со своими детьми, как и положено, расположилась через две нормы дальше. Норма тети Марили, между тетей Шурой и тетей Ниной была уже обработана. На ее пятнадцати метровой ширине и от канавы до канавы, в триста метров длиной, на черном фоне, приятно зеленели лишь морковные ряды. Срубленные стебли сорняков, сморщенные и увядшие досыхали в междурядье.
– Наверное, вчера тетя Мариля со своими детьми была здесь, а сегодня они уже на свекле. Передовики, – с завистью подумал Коленька.
Лишь только пришли, Коленька быстрее, чтоб мама сама не пошла, поставил узелок с едой на землю, вытащил из него бутылки с молоком, и, прихватив у мамы пустую бутылку, быстро направился по берегу канавы к месту, где тёк родник. Обычно это делали старшие братья, но сегодня их не было.
– Не маме же это делать, – промелькнуло при этом у него в голове. Благодарной любовью и нежностью засветились при этом повлажневшие глаза мамы. Довольный собой, уходя, он чувствовал это спиной.
– Не поскользнись, да не упади там, в канаву, – прозвучали вслед заботливые мамины слова.
Родник этот был рукотворный, и был он здесь не один, а много. Коленька помнит, как после расчистки от кустов и зарослей, эти заболоченные места канавами делились на полосы. Потом поперек полос, от канавы до канавы, через равные расстояния, большим трактором с крутящимся колесом рыли полутораметровой глубины траншеи. В эти траншеи другой трактор укладывал, толщиной с кулак, продырявленные словно дуршлаг, длинные пластмассовые трубы. После этого траншеи сразу же засыпались. А на завтра из концов труб, торчащих в берегах канав, в канавы потекла вода. Вода эта была чистой, вкусной и холодной, лучше, чем в домашнем колодце, как родниковая. Здесь уже находились Надька с Валентиной.
– Родник к ним ближе, вот они и опередили меня, – ревниво успокаивал себя Коленька.
Валентина втыкала свои бутылки с молоком в берег, рядом со стекавшей из трубы в канаву водой, а Надька набирала в пустую бутылку воду для питья. Подтянув повыше штанишки, Коленька тоже спустился по крутому берегу канавы к воде. Истоптанная скользкая черная грязь, охлажденная стекающей родниковой водой, сильным холодом отдалась в ступнях ног, по щиколотку провалившихся вниз. Проверил, надежно ли заткнуты бутылки с молоком и одну за другой легко вдавил их в холодную мягкую грязь, оставляя на поверхности лишь небольшую часть горлышка.
Мелкими глотками вдоволь напился вкусной, до ломоты в зубах холодной воды сам. Заполнил пустую бутылку стекающей из трубы холодной водой, и, не задерживаясь, отправился назад. Мама уже кончала обрабатывать третий ряд. Подал ей запотевшую бутылку, а сам снял с загорелого тела рубашку, бросил её на землю, взял в руки тяпку и встал на начало следующего ряда.
– Надень назад рубашку, а то слепни замучают, да и солнце за день напечет, больно будет, – напившись воды, проговорила мать.
Сын словно не слыша мать, молча, продолжал работать, зная, что так она быстрее отстанет от него со своими советами. Такое уже не раз проверено.
Коленьке всегда было интересно знать, почему сорняки растут быстрее нужных растений. Об этом он как – то спросил у мамы.
– А так сынок вся жизнь устроена. Всему для человека нежеланному и вредному видимо нечистая сила помогает, – всего и ответила тогда она. Энергично работая тяпкой, в полуметровой ширине междурядья, под корень, срезая уже снова хорошо укоренившиеся после первой прополки сочные стебли сорняков, Коленька представлял себя борющимся с этой нечистой силой. Остро наточенная отцом тяпка, в этот миг, представлялась ему мечом разящим надвигающуюся несметную рать этой нечистой силы. Приятный хруст входящего в мягкую торфяную почву лезвия, срезающего сорняки, раздавался и впереди в соседнем ряду. За мамой Коленьке угнаться было трудно. Покуда он проходил свой ряд, мама проходила таких два. Всякая работа в маминых руках всегда спорилась и кипела.
– Смотри, аккуратно с мотыжкой. Ногу не порань, – видя старание сына, озабоченно произнесла она.