– А с Витькой кто будет? А свиней кто накормит? А хлеб…? – тут же с его уст сорвались неясные вопросы. Мать взяла из угла ухват. Молча, словно обдумывая ответ сыну, начала им поправлять горевшие дрова в топке печи. Закончив, она произнесла: "Витьку к тете Шуре отведем, у нее Валька дома со своими малышами остается, и нашего присмотрит. Сейчас вот выгоняла корову на пастбище и с ней об этом договорилась. Свиньям еду в корыто нальем, в хлеву запрем, ничего, день переживут, не подохнут. А хлеб – мать, не договорив, думая замолчала, – скорее всего, его и сегодня не привезут, что его сторожить.
Сидя выслушав мамин ответ, Коленька слез с полатей, оделся и выбежал из хаты во двор. Мамин ответ был ему приятен, как и благоухающая за стенами хаты в эту пору благодать летнего деревенского утра, в которую он так любил окунуться сразу после сна. С радостью всякий раз он выбегал во двор, немного задержавшись на крыльце, осматриваясь и щуря глаза от яркого там света, и сначала бежал к свиной загородке. Ярко освещенная восходящим солнцем прохлада приятно ласкала тело. Радовала душу окружающая зелень растений и деревьев с порхающим в ней и поющим многоголосьем птиц. Ничего кроме этого, не замечая, постояв с приспущенными штанишками у забора и словно налюбовавшись этой благодатью, подтянув штанишки и оглянувшись, лишь тогда Коленька замечал текущую вокруг жизнь. Чинно прохаживающихся по двору, вечно мешающихся под ногами бестолковых курей. Шумно чавкающих в корытах свиней. Занятого своими делами возле сеней отца.
И что – то делающего по его указанию Ваньку. Коленьку к подобному по утрам он ещё не привлекал. Всё больше окунаясь в действительность, он пошёл назад. Связки граблей, вил длинных рогатин и носил, надежно скрепленных по концам для удобства дальней переноски прочной пеньковой бечевкой, стояли у забора перед крыльцом. Две пары размоченных за ночь в кадке лаптей обсыхали тут же рядом, повешенные носами вверх на штакетинах. Из огорода, с большим пучком луковых перьев вышел Мишка и начал полоскать лук в стоящем у колодца ведре.
Сознание после ночи всё больше прояснялось, и Коленьке вспомнился ночной сон. Будто он уже в Артеке и радостный купается с ребятами в Черном море. Ребят рядом плавает много и все незнакомые. И вдруг, не сговариваясь, все поплыли в море наперегонки. Коленька всех оставил сзади. Вода в море теплая, держит хорошо, так что даже видневшиеся ранее на берегу горы исчезли из вида. Осмотрелся, а никаких ребят уже рядом и нет, лишь где – то вдали на водной глади поблескивали на солнце мокрые спины резвящихся дельфинов. Стало как – то грустно и тут сон оборвался.
Скоро мать позвала всех в хату на завтрак. Её щедрость в это утро всем была понятной. Перед предстоящей тяжелой работой нужно было основательно подкрепиться. Большая сковорода со шкварками стояла на столе. Рядом исходила паром насыпанная горкой в большую глиняную миску картошка. Высокая стопка толстых блинов остывала рядом с трехлитровой банкой молока.
– Отведи Витьку к тетё Шуре, – давая Коленьке бутылку с молоком и блин, после завтрака приказала мама. В своем дворе их встретил крестный.
– А крестники, ну заходите. Валентина, иди принимай пополнение, – оторвавшись от дел, громко произнес он, повернувшись к раскрытой двери сеней.
– Так вы я смотрю даже со своим харчем, – подходя к обоим своим крестникам, произнес он, гладя их по головам. Из хаты вышла старшая дочь крестного. Взяв в одну руку у Коленьки молоко с блином, второй рукой начала направлять Витьку в проем двери, разделяя собой братьев.
– Ну, пошли, Витька, к нам в хату. Там тебя ждут Толик с Оленькой, вместе дружно играть будете. Переступай ножками через приступку. Вот, вот, так…, правильно…, молодец, – отвлекая, заговаривала она несмышленыша – малыша.
И когда ещё ничего не подозревающий Витька вошёл в сени, она помахала ладонью, сзади протянутой руки Коленьке.
– Уходи мол, тихо и незаметно, дальше я сама с ним…, – говорил ему безмолвный жест опытной няньки.
Коленька стоял и крутил в руках свои кеды. Раньше чисто вымытые, они приятно смотрелись.
– Что с ними после болота будет? – думалось ему. Коленьке очень хотелось такими их и сохранить на поездку в Артек.
– Обувай, обувай, – приказывала мать.
– Ишь, что удумал. Босиком он пойдет. Додумался, – на болото босиком. Там же гадюки, и трава колется, ноги поранишь. Да и идти туда далеко, целый час, – убеждала мать. Мишка с Ванькой уже обули свои кеды. Заканчивая приготовления, обутыми в лапти ходили по двору и отец с матерью. Из дома всей семьей вышли раньше обычного. Коленька со связкой из трех граблей на плече, шёл за отцом с мамой. Сзади Мишка с Ванькой тащили десятилитровую пластмассовую канистру с водой. Не последовав совету родителей нести её вместе, повесив на палку, братья, поочередно меняясь несли её положив себе на плечо.