– Красота муражок, – довольная произнесла она, бережно опуская пучок на лежавшую у ног охапку.
Без слов, спешно разобрав из стоящего частоколом в куче рабочими частями вверх инструмента грабли, все направились назад к началу участка. Подойдя к месту, мать, прислонив к телу грабли, быстро перевязала на голове как можно больше закрывающий от солнца лоб и щеки свой белый платочек, надежнее завязав сзади на шее его концы узелком, перекрестилась и со словами: "Господи помоги", – пошла к началу первого ряда.
Лежащее в рядах сено, в начале необходимо было с концов сгрести в кучу на середину участка. Разделившись на пополам, в две группы, к этому и приступили. Скоро от сгребавшихся один за другим рядов, на середине участка от куч, из в разворошенном беспорядке лежащего сена начал образовываться высокий валок. С одной стороны остающегося сзади валка работали мать с отцом, с другой, подзадориваемые успевать за ними дети. Навыки в данном деле у команд были разными, но недостатки одной из команд, по замыслу второй, компенсировались превосходством в количестве. И этой компенсацией Коленька больше чувствовал себя. Мишка с Ванькой лишь почти успевали за родителями, и Коленька должен был покрывать эту разницу. И покрывать он её старался, как мог усердней.
Вставая на начало очередного ряда, он граблями сгребал сено, скручивая его в ком. Вначале всё шло хорошо, потом ком, увеличиваясь, становился тяжелым и непослушным. Для сгребания ряда дальше граблям уже приходилось помогать ногой, ещё после двух – трех совместных движений ноги с граблями, значительно увеличившийся ком сена становился рыхлым и неуправляемым, разваливался в стороны, мешая работать соседям. Ряд за рядом, эти невзгоды в работе ощущались всё острей и начинали раздражать. А тут ещё этой досаде помогали пытающиеся укусить оводы и слепни, с усилением жары активней начавшие докучать, садясь на вспотевшие голые части рук, шеи и лица. Немножко давал о себе знать ещё до конца не заживший, как следует за ночь, вчерашний мозоль на руке.
– Коля, чище, чище подгребай сено. Что ж ты его сзади за собой оставляешь, – словно в унисон этому вдруг раздался мамин голос.
– Вон в землю сколько навтаптывал. Ни одной травинки не должно за тобой сзади оставаться, – делала замечание она.
– Не таскай ты по земле грабли, а приподнимай их. Держи как бы навесу, так и легче работать будет, и лучше будет получаться, – учила сына мать.
Коленька прекратил работу, осмотрелся вокруг. Остановились на миг, взглянув на него и работавшие рядом братья. Коленька увидел недовольный взгляд рядом старающегося на половине своего ряда Ваньки.
– Мешаешься тут под ногами, – говорили ему уже куда более – лучше освоившего это дело глаза гордеца.
Терпеливый, успокаивающий взгляд Мишки, говоривший, – Ничего, по – спокойней. Тяжеловат пока ещё ком для тебя, – тут же забиравшего часть отвалившегося к нему сена в свой ком.
Заметил безмолвный, понимающий взгляд работавшего на другой стороне валка отца. Мудрый и успокаивающий, всё это, пока ещё по малолетству, прощающий сыну. Его еле заметную усмешку на устах.
– Ничего, старайся и научишься делать это быстро и как следует. Смотри как надо в таких случаях, – говорили при этом его добрые глаза, а руки ловко орудуя граблями и ногой, догребали свой ряд сена в валок.
– Во, как легко и просто у отца получается. Сейчас и я так попробую, – промелькнуло у Коленьки.
Сзади, возле края участка, мимо прошли люди. Издалека поздоровавшись, направились дальше.
– Не устали ещё? – ответив на приветствие, спросила работающих сыновей мать.
– Нет, нет, – начало слетать дружное с их уст.
– Давайте, наверное, передохнем, да водички попьем, – предложила всем она.
Услышав мамины слова, Мишка, бросив свои грабли на пушистый валок, побежал за канистрой.
–Люди только идут, а мы уже четверть участка в валок сгребли, – осматриваясь, довольная, вновь произнесла она.
Скоро валок ещё более удлинился и поравнялся с торчавшим вверх остальным инструментом. Вытираясь от пота, опять пили воду из тут же находившейся в прикрытой яме канистры. Вода хоть и хранилась в яме, но была уже не такой прохладной как в начале. Пили молча, осознавая её здесь дефицитную ценность, без напоминаний со стороны, понемногу. Коленька знал, что если, не удержавшись, начнет пить вдоволь, то остановлен не будет, замечания родители не сделают, но потом перерасход распределенного дневного баланса в канистре будут регулировать уменьшением своих глотков. А отца с мамой Коленька больше всего любил и жалел. Как и все, сделав три больших глотка он отнял горлышко канистры от рта.