– Что с рукой? – увидев грязное кровавое пятно на потном предплечье, которое тёр Коленька, спросил отец.
– Овод укусил, – произнес в ответ сын.
– А, а…, понятно, – сказал отец, развернулся и направился поближе к одонку.
– Терпи, казак, атаманом будешь, – послышались его слова.
Очистив предплечье от остатков раздавленного насекомого, Коленька нагнулся, вытащил из под копны носилы, отнёс их к остальному инструменту и воткнул стоя в землю. Взгляд невольно потянулся к болью зудевшему на предплечье месту. В центре красного, размером с горошину вздутия, в коже просматривалась тоненькая дырочка, из которой всё ещё сочилась кровь. На ходу, отсасывая из неё и сплевывая кровавую слюну на землю, Коленька направился назад к одонку.
Из поданной канистры напился воды. Весь одонок сверху уже был аккуратно устлан охапками сена, которые видимо, разложил Мишка. Разложенные на одонке кругами, скрепленные накладкой друг на друга охапки, он утаптывал, топчась по ним. Отец с мамой устилали одонок уже вторым слоем охапок.
– Ну что, научился копны носить, – спросил отец подошедшего сына. Коленька, понимая его шутку, заулыбавшись, ничего не ответил отцу.
– Тогда пора тебя учить и стог топтать, лезь к Мишке на одонок, будешь ему помогать, – произнес отец. Коленька веселый заскочил на устланный сеном одонок и довольный начал топтать колышущийся мягкий настил.
– Что ты делаешь, Миша. Шутишь, что ли. Разве так можно, – раздались тревожные мамины слова.
– На колхозных чумах-лепяках детей учить будешь. Ты забыл, что этот стог себе делаем. Я его сама от начала до конца топтать буду. Вот пусть немного от земли, покуда видно, Мишка потопчет, а дальше я сама залезу. Слазь, Коля, – приказала мать.
– Ведь в плохо сложенный стог и вода от дождей может затекать и развалится он через день – два может, – убеждала она всех дальше в своей правоте. Обескураженный Коленька, слез на землю, пошёл взял свои грабли и вернулся к одонку.
– Опять мне мелочь за всеми подгребать, – промелькнуло у него в голове.
Обходя по кругу одонок, отец с матерью брали из рядом находившихся копен охапки сена и укладывали их на одонок, давая указания топтавшему сено Мишке. Ванька собирал за ними в охапки развалившееся сено, а Коленька вновь за всеми подгребал. Когда основание стога выросло до уровня пояса родителей, старшего сына сменила мать. Отец, сменив грабли на вилы, начал подавать охапки в руки маме.
– Давай, наверное, со следующего венца, делать напуск наружу, увеличивать толщину стога. Сена много, не ошибиться бы, правильно рассчитать, чтоб всё в стог уложить, – предложила отцу мама.
– Пожалуй, да, – согласился тот.
Дальше работа шла молча. Каждый, зная своё дело, аккуратно его исполнял. Родители за жизнь, на подобном натренировавшись, понимали друг друга без слов.
Отец вилами ловко подхватывал охапки сена из стоящих вокруг копён, поднимал их, подавая к месту. Мама, каждую ловко принимая, ловила их рукой и граблями, подправляя, укладывала на своё место в стогу и сразу прижимала её ногами. Круговерть вокруг одонка продолжалась. Стог рос на глазах, а стоящие вокруг его копны уменьшались.
– Поменяй-ка мне вилы, а то этими я уже не достаю, – вдруг обратился к Коленьке отец. Положив на копну свои грабли, Коленька взял у отца короткие металлические вилы и побежал к стоящему в стороне инструменту. Воткнул рядом их стоя в землю, а из кучи взял длинные деревянные двурожки, с металлическими наконечниками, и принес отцу. Работа продолжилась дальше. Скоро остановившись, и оценив взглядом, оставшееся на земле сено, отец, как бы советуясь с мамой, произнес: "Пора наверное вершить".
Разогнувшись после укладки очередной охапки сена, остановилась и мать. Оглядываясь на высоте, покрутила взглядом по остаткам сена в находившихся внизу вокруг стога сильно уменьшившихся копнах.
– Пожалуй, да, пора, – согласилась с отцом она.
– Ну, тогда ты там отдохни, – сказал он маме. Отец, положив вилы на копну, взял свои грабли и начал ими снаружи "причесывать" будущий стог, снимая с его боков повисшие незакрепленные комки сена. Помогая ему в этом, заходили вокруг стога и Мишка с Ванькой. Стоя на высоте, мама вглядывалась в болотные дали. Коленька, знай своё дело, отгребал спадающую с боков стога "шелуху" из под ног, подальше от одонка. Поверхность стога выравнялась, стала правильной и красивой. Скоро "вся эта шелуха", не формируемая в охапки подавалась маме на стог и тут же утаптывалась ею в середину стога. Сужая венцы, начали вершить стог. Раз за разом каждый последующий наружный венец из охапок сена мамой умышленно сужался к центру, продолжая поднимать уже конусом стог к небу. Еле доставая до мамы, стоявшей на шаткой верхушке стога, отец подал последнюю, маленькую, больше похожую на ком, охапку сена. Переминаясь с ноги на ногу, как циркач балансируя на высоте шаткого пятачка, мама подсунула её себе под ноги.