– Так она ж жена секретаря, а ты кто, простая колхозница, – возражала ей другая.
– Ждите, скоро будет комунизьма, тогда все мы нормы побросаем и на курорт поедем, – под дружный смех, зазвучало у третей.
Вошли во двор. Навстречу, от стоявшей в его конце коровы, с полным подойником молока в руке шла баба Ганна. Рядом с ней, держась за другую её руку, заплетался босыми ножками Витька. В свиной загородке Мишка выливал из ведра еду в корыто орущим свиньям, да возле курятника, клевали рассыпанное по земле зерно куры.
Увидев маму, Витька выпустил бабушкину руку и радостный побежал ей навстречу.
Неожиданное бабушкино появление обрадовало Коленьку. Снова увидев её во дворе, Коленька, уже давно её не видевший даже запрыгал от радости. Её появление всегда было предвестником чего – то радостного, хорошего и вкусного. Во дворе словно повеяло этими знакомыми запахами.
Все начали разгружать свои плечи от поклажи, ставя её к забору. Поставив к забору свою ношу, мама подхватила на руки подбежавшего Витьку.
– Мама, ты здесь. Всю мою вечернюю работу по дому я смотрю, уже поделала, – здороваясь со свекровью, произнесла она.
– Наверное, ещё не всю. Помогаю вот тебе с Мишкой, – махнув в сторону загородки, ответила маме бабушка.
Вдруг пузатая торба, висевшая у колодца, привлекла внимание Коленьки. Это была торба бабушки, он узнал её. Коленьке показалось, что из неё исходит запах хлеба. А рядом бабушка уже здоровалась с отцом.
– Сено, сынок, гребли? – спросила она, ответив на приветствие отца. Мать, забрав подойник у бабушки, понесла молоко в хату. Поставив свою связку к забору, Коленька подошёл к увиденной торбе и потрогал рукой её пузо. Оно было теплым. Что – то большое и круглое, по форме похожее на так хорошо помнящиеся обычные бабушкины хлебы, находилось там. И хотя он уже ясно ощущал исходящий от торбы вкусный запах свежего хлеба, Коленьке всё ещё в это не верилось.
– Неужели это так?! – радостью замелькало в его голове.
Раскрыв запавшие друг на друга края холстины, он заглянул внутрь торбы. Там, внутри, знакомой блестящей рыжей корочкой светились бока двух больших круглых бабушкиных хлеба.
– Что, учуял? – услышал он вопрос подходящей к торбе бабушки.
– Бабушка, кто тебе сказал принести нам хлеба? – снова запрыгав от радости, задал ей вопрос Коленька.
– Кто, кто, Николай Угодник, кто. Явился ко мне сегодня ночью во сне и сказал испечь тебе хлеба и занести. Вы же свой сегодня в магазине прозевали, – ответила она внуку.
– Бабушка, правда?! – ещё не веря в произошедшее чудо, удивленно допытывался внук.
– Ну вот, Фома неверующий, когда я тебя обманывала, укоряя, ответила бабушка, доставая из торбы один хлеб.
Оглядываясь вокруг широко раскрытыми глазами, Коленька, словно ещё от кого – то пытался удостовериться в правдивости спокойных, сказанных с легкой тенью недовольства, что в верности её слов сомневаются, бабушкиных слов.
Но кроме радостных лиц старших братьев, поближе начавших подбираться к торбе и чуть подальше улыбающегося на всё происходящее отца, ничего не увидел.
– Беги лучше в хату, да принеси нож, – послышалось от бабушки.
Коленька стремглав сиганул в хату, схватил лежавший на шаховке нож.
– Мама, бабушка принесла нам хлеба! – прокричал он цедившей молоко матери и снова выбежал во двор, подавая нож бабушке.
Прижимая буханку к груди, и покручивая её, бабушка отрезала сверху от неё большую горбушку и протянула её внуку.
– На тебе твой любимый окрайчик, – произнесла она, подавая горбушку Коленьке.
Дальше, нарезая большие ломти ароматного пахнущего, ещё теплого, своего вкусного хлеба, она подавала их Ваньке с Мишкой.
– Берите молоко, да с молоком, – раздался из раскрывшегося окна голос мамы, одну за другой протягивающей кружки.
Разглядывая горбушку, Коленька кусал теплый хлеб и запивал его таким же тёплым вкусным и ароматным парным молоком. Зерна чернушки светились в её теплой вкусной мякоти, а на зубах приятно хрустела ещё более вкусная корочка.
– Ну, вот вам и вечера, – произнесла бабушка с любовью, наблюдая за уминавшими хлеб с молоком внуками.
Потом ещё в хате, под писк залетевшего комара и тиканье ходиков, ели упревшие за день в печке щи. С кислинкой, заправленные сметаной, и ещё с ломтём, вторым каждому, но поменьше, уже мама отрезала, бабушкиного вкусного хлеба.
– Наверное, чтоб на подольше хватило, – оглядывая ломоть, подумалось Коленьке.
Расположились всей семьей за столом, на центре которого мама поставила большую глиняную миску щей. Бабушка всё была в хате, домой не торопилась. От щей она отказалась.