Анна перевела дух и разозлилась на себя: не ожидала, что встреча так испугает.
Она оглянулась: да что ж это такое — Ращинский снова идет прямо на нее! Отстегнула сумку и, низко опустив лицо, стала искать носовой платок. Раздались хлопки дверей автомобилей — фу, наконец-то начальство уехало.
Точно эту фразу с тем же самым «фу» громко озвучила эффектная зеленоглазая брюнетка, остановившаяся рядом. Ольга Аристова, которая тоже опоздала на открытие, оглядев Анну, по-свойски спросила: «Ты кто?» Услышав, что Анна Самохина — радиокорреспондент из Москвы, обрадовалась: «Хорошо, что встретились. Давай быстренько покурим, а потом посмотрим, что там за выставка. А заодно и поедим: говорят, Маслов, это местный наш буржуй, на поминальный стол раскошелился».
Да, думала Анна, погибший сорок дней назад Шерстков действительно был талантливым фотохудожником. Вот этот портрет она бы с удовольствием купила и увезла домой. Молодая обнаженная женщина, бесспорно, хороша. Но притягивала она не ослепительной красотой и не безупречной прелестью тела — удивляла счастливая отрешенность лица, освещенного солнцем, блики которого переливались в густой белокурой волне длинных волос. Работа называлась «Гармония».
— Нравится?
Рядом остановился невысокий парень с телекамерой.
— Встаньте-ка вот так, чуть развернитесь ко мне и продолжайте смотреть на портрет. И очки, пожалуйста, снимите.
«Вот уж нетушки, — похолодела Анна. — Только этого мне не хватает — светиться на местном телевидении».
Она прикрыла глазок камеры ладонью, улыбнулась:
— На глазу у девушки чирий, другой глаз вставной, а во рту ни одного зуба.
Парень рассмеялся:
— И нога деревянная, так?
— Вот-вот. Так что извини, дружок.
— Я вижу, гармоничная Маша вам понравилась. Жаль, что с выставки убрали другие ее портреты, один только этот и оставили.
— А почему убрали другие?
— Если все шедевры выставить здесь, детишкам «до шестнадцати» на выставку эту, как на сеанс порнофильма, строго ни-ни.
— Ты действительно считаешь, что работы Шерсткова — шедевры? Или ирония — знак нелюбви?
Парень пожал плечами:
— Ну при чем тут любовь-нелюбовь… У Андрея действительно есть шедевры. А сам он, хоть не принято о мертвых говорить худо, дерьмо был еще то. Так не только я думаю. Кстати, я у Аристовой спросил о тебе. Надолго к нам?
— Да побуду еще, — улыбнулась Анна.
— Ну, значит, встретимся. Пока! Мне еще доснять кусок надо.
Ольги в зале было не видно. Бродя меж небольших групп оживленно беседующих людей, Анна высматривала свою новую знакомую и думала: а вдруг местный буржуй — это Киря? У него ресторанов хватает, чтобы позволить себе устроить поминки для всего города.
Какое отношение имеет к Шерсткову Кирилл Маслов? Что это за непонятная история с убийством фотомодели? Ольга наверняка знает обо всем. Так удачно начавшееся знакомство с редактором городской газеты хорошо бы продолжить.
Заметив, что народ потихоньку перетекает в длинный коридор, разделяющий выставочные залы (их в здании было два), Анна двинулась вместе со всеми. Как она и предполагала, во втором зале, где на стенах красовались картины местных художников, были установлены длинные столы.
— Ох, не люблю я эти фуршеты! — басил за спиной мужчина с аккуратной бородкой. — Ни тебе посидеть в кайфе, ни поболтать душевно.
Чтобы не отличаться от остальных, Анна положила на тарелку пару кусочков холодного мяса, корзиночку из теста с печеночным паштетом, поискала глазами сок. Отлично, кувшин с апельсиновым стоял совсем недалеко.
Уже никто не вспоминал обязательные три тоста в память покойного, то тут, то там раздавался перезвон рюмок и бокалов, громкие восклицания, смех.
Потихоньку потягивая сок, Анна, переходя от одной группы к другой, искала Ольгу. Жаль, если Аристова ушла.
— Внимание, господа! — Мужчина, тот, что не любил фуршеты, старался говорить как можно громче. — Я предлагаю выпить за человека, которого все мы любим и уважаем и который сумел сделать нынешнее печальное мероприятие по-домашнему теплым. Если душа Шерсткова еще с нами рядом, Андрюша, я в этом уверен, тоже говорит спасибо Кириллу Михайловичу Маслову. Кирилл, — обратился он через стол к мужчине в темном костюме и черной рубашке со строгим серебристо-серым галстуком, — здоровья тебе, дорогой, и сердечное спасибо от всех присутствующих!
Анна протиснулась поближе — Киря!
Маслов с печальным достоинством выслушал тост, поблагодарил кивком, опустошил одним глотком большую водочную рюмку, широким жестом предложил всем выпивать и закусывать.