Он понимал: не составит особого труда выиграть выборы вторично, если… если не выплывут на свет негативы, а теперь вот еще и видеопленка.
Минеев знал: если скандал разразится, никто не поможет. Даже «свои».
Страх — понятие не абстрактное. У Анны он, к примеру, рождается и превращается в нечто материальное в области солнечного сплетения, начинает тошнотворно действовать на стенки желудка — будто камень туда положили. И дышится трудно, и тоскливо так, будто только что вернулась с похорон, и противный озноб ползает по всему телу, и ноги слабеют. О господи, когда ж все это закончится!
Пальцы рук были ледяными, хотя ночь стояла душная. Она крепко обхватила этими ледышками руль машины, пережидая красный свет светофора. Наконец-то зеленый! И, слава богу, на проспекте не так много машин. Обгоняя одну за другой, она свернула на Монастырскую.
Почему этот парень в камуфляжной форме, увидев ее, выскочил из ворот «Нефтепродукта»? Анна поежилась: наверняка и раньше следили за ней, просто она не замечала этого. Через минуту-другую Бессараб будет знать, где она и что делает, — парень, не спуская с нее глаз, звонит по сотовому телефону.
Она еще раз толкнула дверь в воротах дома — заперто! Одинцов не дождался ее. Может, успеет перехватить его на вокзале?
Она уже сворачивала на проспект, когда рядом с ее джипом, спеша на Монастырскую, промчался темный «Опель». Не вздохнула, а всхлипнула: узнала машину Бессараба. Минуты через три Лева бросится за ней в погоню. «Ну что ж, — отрешенно подумалось ей, — значит, все же сойдутся наши пути-дорожки». Усмехнулась: Лева вооружен, у него целая гвардия преданных ему и безжалостных головорезов, а у нее что? Только приемчики, отработанные с Ли. Да Бессараб ее на метр к себе не подпустит!
Она удивилась себе: страха нет совсем! Только холодная ярость и ненависть. Просто так она не сдастся! Надо побыстрее оказаться на вокзале, там, среди множества людей, Бессарабу не так легко будет справиться с ней. Как она, дуреха, раньше не могла догадаться, что за домом Одинцова приглядывают? Александр это почувствовал сразу, потому и Демона взял из питомника. Как это он сказал тогда: «Вряд ли защитит, но хотя бы предупредит». На вокзал Бессараб помчится как пить дать, он наверняка знает, что Одинцов уезжает сегодня ночью.
Анна глянула на часы: до отхода поезда оставалось восемь минут. Если без светофоров и по прямой, успела бы. Она в нетерпении стукнула по рулю — опять стоим! Внимательно вгляделась в зеркальце: в правом дальнем ряду мелькнула темно-зеленая машина. Нет, показалось. Но у следующего светофора, снова вглядываясь в длинный ряд автомобилей, она тихонько ойкнула: так и есть, темно-зеленый «Опель» пристроился в конец. Быстро Лева настиг ее!
Бессараб, возвращаясь домой, тормозя на повороте, конечно же, обратил внимание на промчавшийся мимо джип. На водителя не посмотрел — что толку, стекла тонированные, а номер не засек, потому что в это время затрезвонил сотовый, который он бросил на заднее сиденье еще у дома Ращинского. Отвечать на звонок не стал, это мог быть Минеев — сказать губернатору нечего.
Девчонка обвела всех вокруг пальца! Лева даже застонал от злости. Куда она могла деться? Все в доме перетрусили, каждую щелочку проверили — как сквозь землю провалилась! И черт бы с ней, но кассеты! Что теперь он скажет губернатору? Ну, поймаю — убью гадину! Наизнанку выверну ее, кассеты она все равно вернет, стерва. Мадам долбаная!
Телефон звонил снова не переставая. Лева заскрипел зубами. Он уже подъезжал к офису, уже видел в оконном квадрате проходной дежурившего сегодня Кузю, тот разговаривал по телефону. Охранник, заметив машину шефа, с трубкой в руках выбежал на улицу.
— Лев Павлович, да где ж вы пропадаете, я вам звоню уже больше часа не переставая!
Лева вышел из машины, закурил:
— Так это ты трезвонишь? Отключи аппарат, все мозги вытрезвонил! Что случилось?