Какому разуму под силу понять дела мира!
Когда она ощенилась и больше месяца почти не выходила из логова, Свирепый охотился в одиночку, и они не знали нужды. Он мог притащить тушу зарезанного им козла или барана; приносил в зубах зайца или отрыгивал куски красного, еще кровоточащего мяса. Это были, наверное, лучшие дни ее жизни, изобильно полные неведомыми ранее ей ощущениями материнства и покоя. И выражая свою признательность Свирепому, она нежно повизгивала и тыкалась носом в белую отметину на его сильной шее.
Все погубила, их первая после появления на свет волчат охота.
Свирепый выбрал стадо, в котором они славно порезвились несколько месяцев назад, прикончив двух жирных, с большими курдюками овец, и которое охраняли один пастух и три собаки. Да, это была хорошая охота. Отчаянно вопил пастух, надсаживая глотки, лаяли собаки, но волки целыми и невредимыми поднимались на склон высокой, густо заросшей арчой горы, где находилась их большая теплая пещера.
Но в тот день, видно, небеса покарали Свирепого!
И вместе с ним — волчицу…
На просторном лугу, кое-где поросшем низким кустарником, безмятежно паслись овцы. Из-за большого, наполовину вросшего в землю валуна на холме Свирепый внимательно оглядывал стадо. Он выбирал — и, выбрав, вскочил на ноги. Серый, жесткий его загривок ощетинился. Прижав уши, он стремительно бросился к нескольким овцам, пасшимся в стороне от стада. Вслед за Свирепым устремилась и волчица, таившаяся невдалеке, в покрытой кустарником ложбинке.
Свирепый еще мчался к овцам, когда прогремел выстрел. Волчица на ходу присела на задние лапы и замедлила бег. Один за другим прозвучали еще два выстрела, и тонко пропели пули.
Не один — три пастуха были теперь возле стада! И у каждого было ружье. Свора собак с неистовым лаем неслась наперерез Свирепому и волчице. С яростными воплями бежали пастухи, время от времени останавливаясь, вскидывая ружья и стреляя. Обезумев от страха, из стороны в сторону метались овцы; иные стояли, как вкопанные, тупо уставившись в землю.
Свирепый не обращал внимания на близкую опасность. Казалось, он видел только овец и только их испуганное блеяние слышал. И волчица, дрогнувшая и готовая было повернуть вспять, снова изо всех сил пустилась за ним.
Быть рядом даже в самый грозный миг!
Иначе какой смысл жить вместе и растить детей?!
Но еще никогда с такой силой не сжимал сердце ей страх. Слева и справа, иногда над самой ее головой просвистывали пули, и она, холодея, чувствовала заключенную в их тонком посвисте смертельную опасность. Отвратительно пахло чужими, резкими, угрожающими запахами. Тем не менее она мчалась к Свирепому, чтобы с ним вместе справить короткий пир и помочь ему отбиться от кипящих злобой собак и от этих двуногих, извергающих гром и огонь. Милосердное небо! Не дай погибнуть; не оставь в голоде; не причини боли потомкам…
А Свирепый уже терзал первую свою жертву, повалив ее под свои сильные лапы и распоров ей живот. Снова грянул выстрел. Волчица грудью налетела на куст и, отброшенная упругими ветвями, ударилась мордой о землю, перевернулась и вскочила на ноги. Совсем близко были собаки, но Свирепый, как бы не замечая их, с глухим рычанием рвал на части поваленную овцу. Пьяневшая от бившего ей в нос запаха свежей крови, волчица сшибла другую овцу и мгновенно перекусила ей горло. Коротко проблеяв, та дернулась и замолкла. Волчица разрывала ей шкуру, торопилась добраться до мяса и, добравшись, глотала кусок за куском, иногда вместе с шерстью.
Рыжий волкодав с обрубленными ушами и хвостом кинулся на Свирепого, намереваясь вцепиться ему в шею. Развернувшись, Свирепый ударил его плечом, и рыжий покатился по траве. Вслед за ним с визгом отлетела от волка другая собака, а третью, вцепившуюся волчице в бок, Свирепый схватил за шею и отбросил в сторону. Его полыхающие красным огнем глаза приказали волчице: бежать! Облизнувшись, она повернула назад, и ноги понесли ее к возвышающимся впереди и белеющим снегом вершинам. Свирепый бежал почти вровень с ней, держась, однако, чуть позади и как бы прикрывая ее собой от пули или собачьих клыков. Он был будто щитом ей — щитом, ограждавшим от бед. И, ощущая это, с чувством благодарности и возрастающей любви, волчица стремилась прибавить в беге, чтобы по ее вине со Свирепым не случилось ничего дурного.