— А я думаю, что вы всё же могли бы прислушаться к себе, — глубокомысленно заключила Мияги и вернулась в свой угол.
Этим утром я пришёл к выводу, что нужно принять свои извращённые желания и жалкие мечты. Провести последние три месяца в согласии с собственными инстинктами, стать грубее и бесцеремоннее, если потребуется. Да и зачем себя сдерживать, если ясно, что мне уже нечего терять.
Я ещё раз посмотрел на список предсмертных дел и решительно нажал кнопку вызова на телефоне.
На этот раз трубку взяли через пару гудков.
Я вышел из дома с зонтиком, но дождь прекратился, стоило мне сойти на нужной станции, и это событие прямо-таки явилось символом моего невезения. На небе не осталось ни облачка — трудно поверить, что совсем недавно лило как из ведра, и зонт в моих руках казался совершенно неуместным. Ещё бы коньки захватил.
Мокрая дорога сверкала на солнце. Я решил спрятаться от жары внутри станции, но в помещении оказалось не намного прохладнее.
В кои-то веки довелось проехаться на поезде. Я зашёл в комнату ожидания, купил колу в автомате возле мусорки, сел на скамейку и осушил банку в три глотка. Мияги взяла минеральную воду и пила медленно, закрыв глаза.
Через окно виднелось небо с бледной радугой.
А я и забыл, что на свете бывает радуга. Помнил, что это за явление, условия, при которых можно его наблюдать, а также какое впечатление оно производит на людей, но нечто более явное и обыденное — сам факт его существования — оказалось, совсем вылетело у меня из памяти.
Я по-новому посмотрел на радугу и будто впервые увидел её по-настоящему. Огромная арка, протянувшаяся через небо, переливалась пятью цветами — не хватало ещё двух. Красный, жёлтый, зелёный, голубой, фиолетовый. Я представил палитру всех цветов радуги, пытаясь понять, какие же цвета пропущены. Недоставало синего с оранжевым.
— Да, смотрите хорошенько, — заговорила рядом Мияги. — Возможно, это последняя радуга в вашей жизни.
— Ага, — кивнул я. Добавлю, что, скорее всего, и в комнате ожидания я сижу в последний раз, и колы больше никогда не выпью, и шанса выбросить пустую банку уже не представится.
Я размахнулся и кинул свою банку из-под колы в голубой мусорный ящик. Жестянка приземлилась на кучу других банок, звякнув на всю комнату.
— Всё может случиться в последний раз. Но ведь так было всегда, ещё до того, как я продал свою жизнь.
Тем не менее слова Мияги пробудили во мне тревогу.
Я не переживал из-за радуги, комнаты ожидания или пустых банок из-под колы. Но сколько же дисков я успею послушать, сколько успею прочитать книг до того, как умру? Сколько сигарет выкурю?
Эта мысль меня напугала.
Со смертью человек лишается всех занятий.
Мы с Нарусэ договорились о встрече в ресторане, до которого от станции пришлось пятнадцать минут ехать на автобусе.
С Нарусэ я дружил в старшей школе. Он был примерно одного со мной роста или чуть ниже, с выразительными чертами лица; быстро соображал, умел поддержать любой разговор, а потому пользовался популярностью. При моей замкнутости и нелюдимости даже странно, что мы смогли найти общий язык.
У нас были схожие взгляды на жизнь: мы считали, что в этом мире большинство вещей и явлений достойны лишь того, чтобы над ними посмеяться. В старших классах мы часто засиживались вдвоём за столиком фастфуда и высмеивали всё, что происходило вокруг.
Мне захотелось ненадолго вернуться в те времена и над всем посмеяться, но я позвал Нарусэ ещё по одной причине.
Мияги села у прохода рядом со мной. Столик был рассчитан на четверых, но сидения оказались неширокими, поэтому мы с ней придвинулись чуть ли не вплотную друг к другу. Кроме того, Мияги пристально наблюдала за мной. Временами мы встречались взглядами, но это её ничуть не смущало.
Я надеялся, что при виде девушки, которая не отходит от меня и смотрит на меня во все глаза, Нарусэ сделает опрометчивый, но весьма приятный для меня вывод. Довольно жалкая надежда, но я ничего не мог с собой поделать. Печально, но именно таким оказалось моё первое истинное желание с тех пор, как я продал свою жизнь.
— Эй, госпожа наблюдатель, — окликнул я Мияги.
— Да, слушаю.
Я наклонился к ней и произнёс доверительно:
— Есть одна просьба...
Я хотел уговорить её подыграть мне, когда за наш столик подсядет парень, но тут подошла официантка и широко улыбнулась:
— Прошу прощения, выбрали что-нибудь?
Пришлось заказать кофе, и, когда официантка уточнила, будет ли что-то ещё, я на всякий случай спросил у Мияги: