Снаружи библиотека выглядела довольно чистой и приятной, но едва я оказался внутри, как сразу заметил, до чего же здание старое. Пахло плесенью, было грязно, как в заброшенной школе. Впрочем, книги не подкачали.
Я уже задумывался, какие произведения хочу прочитать до того, как умру, или, другими словами, какая литература могла бы пригодиться мне перед самой смертью, и теперь я искал именно такие книги. Не читать же перед лицом смерти бесполезные вещи и сожалеть о том, что зря потратил своё время.
Возможно, через месяц мои вкусы изменятся, но на сей раз я взялся за Пола Остера, Кэндзи Миядзаву, О. Генри и Хемингуэя. В общем, одна скукотища. Кроме того, набрал я исключительно коротких историй: наверное, мне не столько хотелось почитать именно этих писателей, сколько было лень браться за повести и романы. Вероятно, я боялся, что тексты большого объёма уже не осилю.
Когда я приступил к рассказу «Дары волхвов» О. Генри, Мияги вдруг встала рядом и заглянула в книгу.
— Хочешь совместить чтение с работой наблюдателя? — спросил я тихо.
— Можно и так сказать. — И Мияги придвинулась поближе.
Её запах меня успокаивал.
За книгами я провёл остаток дня, вплоть до шести вечера — именно в этом часу закрывалась библиотека. Иногда выходил на улицу, чтобы покурить и дать глазам отдохнуть.
Впервые мне довелось с кем-то разделить книгу; теперь я думал не только о собственных впечатлениях, но и о впечатлениях Мияги, читавшей то же место в тексте, и оттого будто погружался в рассказ глубже обыкновенного.
Потом я отправился к дому Химэно, но на звонок снова никто не вышел. Я прождал около дома целый час, прекрасно понимая, что это обратит на себя внимание соседей. Зашло солнце, включилось уличное освещение. Под ногами у меня скопилась куча окурков. Мияги с осуждением смотрела на них, и я достал из рюкзака переносную пепельницу, чтобы собрать мусор.
Сегодня придётся уйти ни с чем. Признаюсь: когда Химэно так и не появилась, я ощутил облегчение.
Наверное, на обратной дороге я не туда свернул: неожиданно по бокам от мопеда замелькали тележки с едой и бумажные фонарики. Я не сразу заметил, что оказался рядом с домом родителей: в детстве никогда не ходил этим маршрутом.
Судя по всему, в храме неподалёку проводился летний фестиваль. Я успел проголодаться, поэтому оставил мопед на парковке, купил кое-что съестное и прогулялся по площади, на которой пахло подгоревшим соусом.
На подобных фестивалях я не бывал уже лет десять: забыл дорогу туда с тех пор, как перестал видеться с Химэно. Праздник оказался очень скромным — всего десять-пятнадцать тележек с едой. Несмотря на это, вокруг царило оживление: в скудной на развлечения местности люди охотно радуются при любой возможности повеселиться.
Я взял окономияки с сосисками, как и собирался, а потом вдруг сорвался и решил приобрести по одному угощению у каждой тележки. В итоге накупил кучу всего: такояки, какигори, жареный початок кукурузы, усуяки[14], караагэ, яблоко в карамели, банан в шоколаде, шпажку куриного шашлычка, жареного кальмара, сока — и поднялся на каменные ступени.
— Зачем вам столько? — изумлённо спросила Мияги.
— Детская мечта. Одному мне не справиться, так что ты помогай, — ответил я и принялся уплетать купленное.
Мияги осторожно протянула руку к пакету.
— Спасибо, — сказала она и взяла усуяки.
На двенадцатом угощении нас обоих уже чуть ли не тошнило и от еды, и от её запаха. Желудки у нас с Мияги маленькие, и теперь казалось, будто в животы нам запихнули по волейбольному мячу. Мы так наелись, что не сразу смогли встать. Мияги вяло облизывала яблоко в карамели.
Со ступеней, где мы сидели, было видно весь фестиваль. По бокам от узкой дороги выстроились тележки с едой, два ряда фонариков висели идеально прямо, и это напоминало взлётную полосу; люди вокруг вовсю веселились... Другими словами, всё было так, как в памятный день десять лет назад.
В тот день мы с Химэно точно так же сидели на каменных ступенях и наблюдали за людьми на площади, считая, что у нас нет права к ним присоединиться. А ещё ждали: пусть явилось бы нечто, что угодно, и оправдало бы наше существование, примирив с реальностью.
Тогда Химэно предсказала, что летом, через десять лет, с нами случится что-то очень хорошее, и тогда мы оба подумаем: как хорошо жить на свете! А затем предложила: давай, мол, останемся вместе, как нераскупленные игрушки, если через десять лет не найдём себе спутников жизни.
14
Японская еда. Такояки — зажаренные шарики из жидкого теста с начинкой из отварного осьминога и других ингредиентов. Какигори — японское мороженое, дроблёный лёд с топпингом. Усуяки — тонкий блин, тесто для которого могут делать из разнообразных ингредиентов.