На скамейке с эмблемой снежинки[22] перед лавкой кто-то сидел — знакомый мне человек.
Я остановил мопед у обочины, заглушил двигатель, подошёл к сидевшей на скамейке старушке и окликнул её:
— Здравствуйте.
Она сначала не обратила на меня внимания. Но вроде бы услышала голос: подняла глаза и посмотрела в мою сторону. На вид ей было лет девяносто, лицо и сложенные на коленях руки испещрены глубокими морщинами. Белоснежные пряди волос выглядели безжизненными, а застывшее на лице выражение детской растерянности вызывало жалость.
Я присел на корточки перед скамейкой и поздоровался ещё раз:
— Вы меня не помните?
Она промолчала — видимо, я правильно предположил.
— Ничего удивительного, в последний раз я здесь был лет десять назад.
Она по-прежнему не отвечала, взгляд был направлен мимо меня.
Я продолжил:
— Зато я вас очень хорошо помню. Конечно, не потому, что память у меня хорошая в силу молодости. Мне всего двадцать лет, но я уже успел многое позабыть. Ведь даже самые счастливые и самые болезненные вещи забываются, если нет повода их вспоминать. Люди не замечают этого, поскольку и сам факт забвения исчезает из их памяти. Если бы всё хорошее запоминалось как есть, без приукрашивания, то люди казались бы печальнее и считали бы свою жизнь совсем пустой, а если бы всё плохое запоминалось в первозданном виде, то люди бы опять же казались печальнее и считали бы свою жизнь пустой. Людям удобно думать, что они запомнили всё так, как оно произошло на самом деле, поэтому считается, что память непогрешима.
Я не дождался возражения или согласия — женщина сидела неподвижно, как кукла.
— Но даже в моей ненадёжной памяти воспоминание о вас остаётся незыблемым, потому что когда-то давно вы мне помогли. Дело чрезвычайно редкое: десять лет назад я ни к кому не испытывал благодарности. Даже если кто-то из взрослых был ко мне добр, я думал, что вести себя так по отношению ко мне их заставляло собственное положение взрослого, а не доброта. Да уж, я был довольно противным ребёнком. Неудивительно, что однажды такой ребёнок захотел сбежать из дома. Уже не помню, когда это случилось то ли в восемь, то ли в девять лет, — но я поссорился с мамой и убежал из дому посреди ночи. Не помню даже, из-за чего мы поссорились. Наверняка из-за какой-нибудь глупости.
Я присел рядом со старушкой, откинулся на спинку скамейки, задержал взгляд на линиях электропередачи и веренице облаков где-то у горизонта.
— Я выскочил из дома, даже не подумав, что будет дальше, и слонялся возле лавки со сладостями. Конечно, когда ребёнок разгуливает один в такое время — это нечто из ряда вон выходящее, поэтому вы спросили: «Тебе не нужно домой?» Меня ещё не отпустило после ссоры с родителями, поэтому я что-то ответил сквозь слёзы. Тогда вы открыли дверь чёрного хода у кассы, пригласили меня внутрь и угостили чаем со сладостями. Через несколько часов позвонили мои родители и спросили: «Он у вас?» — «Он у меня, но приходите за ним не раньше чем через час», — ответили вы и повесили трубку. Наверно, для вас это был незначительный эпизод в жизни, но, кажется, я не до конца растерял веру в людей именно благодаря тому, что тогда случилось.
Я попросил у женщины позволения рассказать ещё кое-что. Она лишь закрыла глаза и застыла на месте, будто неживая.
— Если вы забыли меня, то, надо полагать, забыли и Химэно. Она ведь часто наведывалась в вашу лавку. Ей очень идёт это имя — настоящая принцесса из сказки. Можно подумать, что я преувеличиваю, но Химэно и правда обладала какой-то особенной красотой, чужеродной нашему городку. В младшей школе мы с ней были изгоями. Меня не любили, потому что я был противным мальчишкой, а Химэно просто слишком отличалась ото всех. Если честно, я считал, что это к лучшему, хотя говорить так плохо по отношению к ней. Ведь после изгнания из круга, к которому мы должны были принадлежать, только мы и остались друг у друга. Зная, что Химэно рядом, я мог снести любые издевательства сверстников, думая, что они относятся ко мне так же, как к ней.
Когда я упомянул Химэно, старая женщина еле заметно шевельнулась. Окрылённый, я продолжил:
— В четвёртом классе Химэно перевелась в другую школу из-за переезда родителей. С тех пор я и начал обожествлять её образ. Десять лет я прожил, цепляясь за её слова: «Если в двадцать лет мы не найдём себе спутников жизни, то останемся вместе». Однако совсем недавно я узнал, что Химэно меня никогда не любила. Да что там, она ненавидела меня до смерти и даже замышляла совершить самоубийство у меня на глазах, Я не мог понять, чем же это заслужил... И вдруг вспомнил. Перед встречей с Химэно я вырыл капсулу времени с письмами одноклассников из младшей школы. Так делать, конечно, нельзя, но я скоро умру, поэтому решил позволить себе такое прегрешение.
22
Эмблема снежинки — бренд компании «Юкини», одного из крупнейших производителей молочной продукции в Японии.