Похоже, Мияги сейчас чувствовала то же самое, что чувствовал я, когда увидел звёздное небо. Я знал о существовании такого явления, но осознать его потрясающую красоту со слов было невозможно. Фактически я не узнал, пока не увидел своими глазами.
Мы медленно шагали по узкой тропе между деревьями, вокруг мерцали огоньки светлячков. Я глядел на эти огоньки, и через какое-то время у меня всё поплыло перед глазами и закружилась голова.
— Такое ощущение, как будто я впервые увидела светлячков, — призналась Мияги.
— Их в последнее время очень мало. Можно увидеть только в конкретное время в конкретном месте. Через пару дней и здесь их не будет.
— А вы часто сюда приходите?
— Да нет. В прошлом году приходил в эти же дни. Вчера вот вспомнил об этом.
Огоньки стали гаснуть, и мы повернули назад.
— Мне можно принять это как благодарность за озеро? — спросила Мияги.
— Я просто захотел посмотреть. А ты воспринимай как хочешь.
— Поняла. Как хочу. Совсем-совсем как хочу.
— А вот это лишнее.
Мы вернулись в квартиру, поработали с фотографиями и подготовились ко сну. Пожелав Мияги спокойной ночи и услышав то же самое в ответ, я погасил свет и окликнул её:
— Мияги...
— Да, что?
— Почему ты сказала мне неправду?
Мияги повернулась ко мне и удивлённо заморгала:
— Не понимаю, о чём вы.
— Хорошо, тогда спрошу конкретно... Моя жизнь правда стоила триста тысяч иен?
Ночь выдалась такая ясная, что я заметил, как Мияги изменилась в лице.
— Конечно, — ответила она. — К сожалению, не больше. Я думала, вы давно с этим смирились.
— Я тоже так думал до вчерашнего вечера, — сказал я.
Похоже, Мияги догадалась, что я о чём-то узнал.
— Вам заменяющий наблюдатель что-то сказал? — спросила она со вздохом.
— Просто посоветовал уточнить ещё раз. Ничего конкретного я от него не добился.
— Что бы вы ни говорили, триста тысяч есть триста тысяч.
Видимо, Мияги решила отпираться до последнего.
— Когда я узнал о твоём обмане, то сначала просто подумал, что ты присвоила положенную мне сумму.
Мияги с укором посмотрела на меня.
— Ты тайно присвоила деньги — тридцать миллионов или три миллиарда, а мне сообщила другую сумму. Вот какая мысль пришла мне в голову в первую очередь… Но знаешь, я никак не мог в это поверить. Не хотел верить, что ты обманывала меня с первой встречи. Неужели ты улыбалась мне, скрывая такую ложь? Неужели я так чудовищно заблуждался? Я думал целый вечер и вдруг догадался... Меня подвела моя же гипотеза.
Верно, десять лет назад классная руководительница предложила нам «подумать по-другому».
— Почему я верил в то, что минимальная цена за один год жизни — десять тысяч иен? С чего решил, что цена жизни должна измеряться именно миллионами и миллиардами? Меня подвели мои же представления. Где-то в глубине души я всё ещё верил в эту чушь — что жизнь незаменима и бесценна. Так или иначе, я просто выдавал желаемое за действительное. Изначально мне следовало мыслить более гибко.
Я сделал вдох и продолжил:
— Скажи, почему ты решила отдать триста тысяч совершенно незнакомому человеку?
— Понятия не имею, о чём вы, — ответила Мияги и отвернулась.
Я подошёл к углу комнаты напротив того, который она занимала, и сел, как она раньше, обхватив колени. Мияги улыбнулась.
— Не желаешь признаваться — ну и ладно. Но я всё равно скажу. Спасибо.
Мияги покачала головой:
— Не стоит. Если я буду здесь работать, всё равно умру, как мать, до того, как выплачу долг. А даже если выплачу и стану свободна, жизнь меня ждёт невесёлая. Так почему бы и не потратить деньги на что-то подобное?
— Сколько на самом деле стоила моя жизнь? — спросил я.
Она помолчала, затем тихо произнесла:
— Тридцать иен.
— Три минуты телефонного разговора, — улыбнулся я. — Прости, что потратил твои деньги таким образом.
— Вот уж действительно. Я хотела, чтобы вы потратили деньги на себя.
Слова Мияги были резкими, но голос оставался мягким.
— И всё-таки я хорошо понимаю, что вы чувствовали. Я дала вам триста тысяч и вы раздали эти же триста тысяч по одной и той же причине. Нам обоим было одиноко, грустно, мы чувствовали пустоту и отчаяние. Мы совершили альтруистичный поступок из эгоистичных соображений. С другой стороны, если бы я сказала вам правду, то, может быть, вы бы и не продали свою жизнь. Тогда вы прожили бы подольше. Простите, что влезла не в своё дело.
Мияги съёжилась и уткнулась подбородком в колени, а затем вновь заговорила, глядя на свои ступни: