Кажется, старик понял мою шутку: уголки его рта поползли вверх.
— Нет денег?
Я кивнул в ответ; он сложил руки на груди и призадумался, а затем, словно стряхнув оцепенение, резко выдохнул.
— Тридцать минут на оценку, — бросил он и скрылся в глубине магазина со стопкой книг.
Я вышел на улицу. У обочины торчала доска объявлений: постеры зазывали сходить на летний фестиваль, полюбоваться светлячками, посмотреть на звёзды, присоединиться к читательскому клубу. Из-за ограды ветер доносил запахи ароматических палочек и татами, деревьев и людской жизни — запахи знакомые и навевающие грусть.
Где-то зазвенел колокольчик, подвешенный к крыше чьего-то дома.
После оценки старик вручил мне две трети от той суммы, которую я надеялся получить.
— Послушай-ка, — заговорил он вдруг. — Есть разговор.
— О чём же?
— Тебе ведь нужны деньги?
— Есть такое. Причём довольно давно, — выдавил я неохотно.
Старик согласно кивнул:
— В общем-то, мне всё равно, насколько ты беден и как дошёл до такой жизни. Вопрос у меня к тебе всего один.
После короткой паузы он продолжил:
— Не желаешь продать свою жизнь?
Необычное сочетание слов привело меня в замешательство.
— Жизнь? — переспросил я, желая убедиться, что не ослышался.
— Да, жизнь. Продавать, правда, будешь не мне. Но точно знаю, что заплатить могут прилично.
Решив, что вряд ли это были слуховые галлюцинации от жары, я задумался.
Сама собой напрашивалась мысль о том, что из-за страха приближающейся смерти у старика поехала крыша.
Похоже, хозяин лавки заметил выражение моего лица:
— Я бы тоже на твоём месте посчитал, что это неправда. И что старый совсем спятил, выдумывает всякое. А ты всё же сходи по одному адресу — да хотя бы удостовериться, что выживший из ума старик несёт чушь. Тогда лично убедишься, правда это или нет.
Он рассказал, что недалеко от книжной лавки находится четырёхэтажное здание, именно там и покупают годы жизни. Максимальное количество лет, которое можно продать, для каждого человека своё, а цена напрямую зависит от того, насколько насыщенной была прожитая жизнь.
— Тебя я, конечно, совсем не знаю, но с виду ты парень неплохой, да и книги читаешь хорошие. Глядишь, недурно заплатят.
«Совсем как на уроке этики в начальном классе», — подумал я.
Хозяин лавки также поведал, что продать можно не только собственную жизнь, но и время, и здоровье.
— А чем отличается продажа жизни от продажи времени? — спросил я. — Если честно, разницы между продажей жизни и здоровья я тоже не вижу…
— Я и сам толком не знаю, как там всё устроено. Продавать, видишь ли, не приходилось. Однако… бывает же такое, что безнадёжный больной живёт десятки лет, а пышущий здоровьем спортсмен умирает ни с того ни с сего? Вот тебе и разница между жизнью и здоровьем. А что касается времени, тут даже ума не приложу…
На клочке бумаги старик начертил карту и написал телефонный номер.
Я поблагодарил его и вышел из лавки.
Наверное, любой на моём месте предположил бы, что место, где можно продать годы человеческой жизни, — всего лишь плод больной фантазии старика. Он знал, что его собственный конец не за горами, и выдуманная возможность подобной купли-продажи утешала его, не давала свихнуться от страха смерти.
Не верить же в то, что судьба вдруг решила помочь мне именно тогда, когда я в этом так нуждался?
Наполовину я оказался прав.
Судьба и не думала мне помогать.
На наполовину я всё же ошибся.
Оказалось, что место, где покупали годы человеческой жизни, всё-таки существовало.
От старика букиниста я прямиком направился в комиссионный магазин музыкальных дисков. Асфальт усиленно отражал солнечные лучи, и с меня градом лился пот. Хотелось пить, но я не мог себе позволить купить сок в автомате, поэтому приходилось терпеть до возвращения домой.
В магазине дисков, в отличие от книжной лавки, исправно работал кондиционер. Автоматические двери раздвинулись, в лицо пахнуло прохладой, и я еле удержался, чтобы не потянуться. Я сделал глубокий вдох, с удовольствием ощущая, как холод растекается по разгорячённому телу. Играла знакомая песня, которая была популярна, ещё когда я учился в средней школе.
Я подошёл к магазинной стойке, окликнул бессменного продавца, блондина с круглыми глазами, и протянул ему пакет с дисками. Он посмотрел недоверчиво, а потом и вовсе изменился в лице, будто я у него на глазах совершил ужасное преступление. Взгляд его словно говорил: «Продать столько дисков?! Уж от тебя-то я такого не ожидал». Другими словами, отреагировал так же, как и хозяин букинистической лавки.