День 2. Покажи, как ненавидишь
«Затянись мной в последний раз,
Ткни меня мордой в стекло,
Дави меня, туши мою страсть —
Буду дымить назло…»
Второй день после бессонной ночи они провели в тёплых кроватях своих номеров, посетили беспечное Царство Морфея. И только к вечеру Мэри получает приглашение от Кита Мартина наведаться в уютную кофейню, где подают пышные и ароматные круассаны с солёной начинкой: авокадо, красной рыбой, салями.
Естественно да, да и ещё раз да!
В эту прогулку она узнала о Ките больше обычного: ему, оказывается, двадцать три, жил в Праге, перебрался в Мадрид и случаем очутился на отдыхе во Франции. На путешественника смахивает. Не женат, детей нет.
Возвращаясь с променада, пара заходит в главные двери отеля и неведомым образом натыкается на МакКензи, идущего на ужин в ресторан. Он и не удивляется, что эти двое опять ворковали друг с другом где-то на лавочке, под деревом с любовными плодами. Иначе как объяснить их взаимную тягу?
Сегодня Том мало об этом думал — работа, партнеры по бизнесу не отпускали до самых сумерек. И вот, наконец, можно разгрузить голову, вкусно поужинать и закурить сигаретку. Правда настроение чуть подпортила неоткуда явившаяся Гилберт, которая утром показала ему неприличный жест. Вспомнил. Мысленно осыпал ее проклятиями. Прошёл дальше.
Тошнота подступала к горлу от одного короткого взгляда на столик Гилберт и Мартина — МакКензи срочно закончил ужин и вылетел из ресторана по направлению излюбленной террасы. Там, обычно, народ собирался днём, а вечером, ближе к ночи, расходился, кто куда. Поэтому нежданные шаги за спиной проявили в сознании пару адекватных и логичных вопросов: «Кто? И зачем?»
— Поделись сигареткой, — Мэри поравнялась с МакКензи у стеклянных перил. Не смотрит на его лицо. Взгляд — на мерцающую башню.
И Том не колеблется — действительно чокнутая (в который раз убеждается), непонятная ему, чего ещё хуже, неуправляемая!
Какой вихрь гуляет в ее творческой голове? Понять-то хочется.
Или стремление обусловлено кратким всплеском общей недоступности, после которого все утихнет во мгновение?
— Рехнулась, да? — подначивает тот, затягивает в легкие дым, но из его рук вдруг невольно пропадает сигарета.
Довольная Гилберт, укравшая почти дотлевшую «палочку», отдаляется от МакКензи и плюхается на мягкую мебель, ставит одну ногу на диван. Разлеглась, как королева мира, право слово!
Одна затяжка. Выдох. Вторая. Выдох. И все это под пристальный взгляд Тома. Он медленно расхаживает к ней и останавливается, испытующе долбит в ее лбу дыру взором сверху вниз.
— Какого хрена ты заявилась?
Она изящно встаёт с места, кидает окурок на пол и неспешно тушит подошвой своих черненьких мюль, при этом глаза в глаза встречается с МакКензи. Бесстрашная, как ведьма. Манит, грех не признать.
— Поиздеваться решила, — она точь-в-точь с ленцой повторяет его брошенную вчера фразу, довольствуется тем, как Том злостно поджимает губы.
Замечают в глазах друг друга новую и неожиданную искру, норовящую вспыхнуть огоньком, племенем, пожаром.
А между ними ничтожное расстояние, которое ранее никогда не было добровольно сокращено. И да, теперь, когда Мэри ведёт в этой идиотской игре — кто кого первый уложит на лопатки — чувствует его запах, пробирающийся через ноздри в самые легкие, приятно оседая там на дне. Сладкий, морской, с флером табака и цитрусового виски. В упор не понимают, что происходит в эти секунды, почему их бессовестно тянет, почему они не пытаются сопротивляться непривычному и неестественному интересу.
— Не подходи к нему! — процеживает внятно, чтобы намертво вбить слова в ее сознание. Скрывает оскал, невольно съезжает взглядом на ее приоткрытые губы.
Черт.
Тончайшая грань.
Убирается, чтобы не видеть ее, не вдыхать аромат женских цветочных духов с тем же шлейфом курева. Слишком этот запах отвлекает сосредоточиться. Ее, дьявол, запах: жаркой похоти и страсти.
— Заткнись, МакКензи! Ты сам ничего не можешь сде…
Больше не получается ничего сказать — в одночасье развернувшись, Том на доли секунды сжимает ее подбородок, заставляет Мэри врезаться спиной в стекло террасы. Холод. Приятная боль. Лютый мороз за спиной — нет, не из-за погоды. Также мгновенно он одёргивает руку, но не отходит назад. Руки упираются в перила по обе стороны от Мэри. Чрезвычайно близко. Не понимает, что за бес в него вселился, какое помутнение взяло вверх.