— Конечно, конечно! — Маша суетливо оглядывается. — Может, воды принести? Или еще чего? Максим, ты скорую вызвал?
Я зло сжимаю зубы. Ну вот, началось! Только истерик мне не хватало. Тоже мне, сиделка выискалась.
— Без тебя разберусь, — рявкаю раздраженно. — Сгинь пока, без твоих советов тошно.
Маша отшатывается, на лице обида и непонимание. Черт, что ж я творю? Она-то в чем виновата? Сам ведь ее в эту историю втянул, сам просил подыграть. А теперь, когда помощь нужна — гоню взашей. Самому от себя противно.
Но извиниться не успеваю — в этот момент в трубке раздается бодрый голос оператора. Я сбивчиво объясняю ситуацию, называю адрес. Обещают прислать бригаду в течение десяти минут. Ну хоть что-то.
Спрятав телефон, снова поворачиваюсь к маме. Маша так и стоит рядом, растерянно теребя подол платья. В глазах слезы, губы дрожат. Ну вот, еще и расплакалась. Только этого не хватало!
— Слушай, ты это… — мямлю неловко, не зная, куда девать глаза. — Прости, что-то я… Ну, в общем, спасибо, что помочь хотела. Просто я… волнуюсь очень. Не подумал, что говорю.
Господи, что я несу? "Не подумал", да уж конечно. Просто козел я, и ничего с этим не поделаешь. Даже в такой ситуации не могу нормально извиниться, без подколок и издевок. Каков урод, а?
Маша молчит пару секунд, а потом судорожно кивает:
— Ничего. Я все понимаю. Ты не волнуйся, все будет хорошо. Елена Сергеевна сильная, она справится.
И тут, к моему ужасу, она делает шаг вперед и осторожно обнимает меня. Просто стоит, уткнувшись лбом мне в плечо, и дышит часто-часто. А я застываю соляным столбом, боясь пошевелиться.
Это что еще за новости? Она меня что, пожалеть решила? Утешить? Да кто ее просил! Я и сам прекрасно со всем справлюсь, без всяких там нежностей и сюсюканий.
Но почему-то не отталкиваю. Так и стою, слушая, как колотится ее сердце рядом с моим. И сам не замечаю, как обнимаю ее в ответ. Неловко так, одной рукой, но крепко.
Маша вдруг отстраняется, и я невольно тянусь за ней. Но она лишь грустно улыбается и качает головой:
— Я пойду, пожалуй. Скоро врачи приедут, тебе надо побыть с мамой. А я… Ну, в общем, если что — зови. Я буду у себя.
И выскальзывает за дверь, оставляя меня наедине с непрошеными мыслями и чувствами.
Черт. Черт, черт, черт. Ну почему все так сложно-то, а? Почему нельзя взять и влюбиться по-человечески, без всей этой мишуры? Почему я все время делаю больно тем, кто этого не заслуживает?
За окном взвывает сирена, и в комнату влетают люди в белых халатах. Оттесняют меня в сторону, принимаются колдовать над мамой. Мерят давление, щупают пульс, светят в глаза фонариком.
А я стою и думаю лишь об одном.
Правильно ли я поступил, ввязавшись во все это?
И сколько еще я буду причинять Маше боль — своими словами, поступками, всем своим дурацким притворством?
Боюсь, ответы мне совсем не понравятся.
Но кажется, впервые в жизни…
Я хочу хоть что-то исправить.
14
Закрыв за собой дверь, я прислоняюсь к ней спиной и медленно сползаю на пол. В ушах все еще звенит от резкого окрика Максима, сердце колотится где-то в горле. Обида и стыд душат, мешая дышать. И почему, почему его слова так задели? Ведь я же понимаю — он напуган, взволнован, вот и сорвался. С кем не бывает, тем более в такой ситуации. Но почему же так больно?
Я со злостью утираю слезы. Что это со мной такое? Когда успела стать такой чувствительной? Мне ли обижаться на чужое хамство — в жизни и не такое видала. Официанткой в кафешках работала, в общаге жила — уж там всякого наслушалась, и ничего. А тут надо же — разнюнилась как сопливая школьница. Тоже мне, барышня на выданье выискалась!
Так, стоп. Я решительно встряхиваю головой. Размечталась, дурочка деревенская. Не было печали — влюбилась в первого встречного мажора. Ой, да кого я обманываю — не влюбилась. Просто… увлеклась самую малость. С кем не бывает, когда тебя в красивую сказку окунают с головой? Любая бы растаяла, спасовала.
Но это же не всерьез. Ну что у нас с Максимом может быть общего? Он богатый избалованный сынок, я — голь перекатная. Нас и в одном предложении смешно упоминать, не то что вместе представлять. Так, поиграли и будет. У каждого своя жизнь, свои заботы.
Тогда почему же от этих мыслей так погано на душе? Словно теряю что-то очень важное, дорогое…
Я с силой прикусываю губу. Соберись, тряпка! Нашла время раскисать. У них там Елене Сергеевне плохо, Максим места себе не находит — а ты сидишь и жалеешь себя, лужи разводишь. А ну встала и пошла! Пусть Максим тебя и послал — а ты назло ему будь умницей. Помоги, подбодри, в конце концов просто побудь рядом. Не как навязчивая утешальница, а как друг. Как… семья.