Я усмехаюсь про себя, вспоминая те баталии. То книжку тайком под одеяло утащу, то в школу с собой возьму, чтоб на переменах почитать. Ох и доставалось мне за это!
— Еще я любила на чердаке у бабушки в старых сундуках рыться, — продолжаю я, увлекшись. — Представляешь, сколько там всего интересного? Шляпки дореволюционные, веера, броши всякие… Однажды я там даже настоящий патефон нашла! И пластинки к нему. Вот это был восторг, скажу я тебе! Полдня с ним провозилась, крутила, смотрела, как иголка по кружкам елозит. Как будто в прошлое на машине времени перенеслась.
Максим слушает меня внимательно, то и дело кивая и улыбаясь. И мне вдруг становится так легко, так уютно с ним. Надо же, никогда не думала, что смогу вот так запросто поделиться с кем-то своими детскими секретами. Тем более с Максимом. А сейчас смотрю на него — и понимаю: хочу, чтобы он узнал обо мне как можно больше. Чтобы проник в самую душу, стал частью моей истории.
— А однажды я на спор залезла на самую высокую березу в нашем дворе, — выпаливаю я и смущенно хихикаю. — Местные мальчишки меня на слабо взяли. Сказали, мол, куда тебе, ты же девчонка. А я возьми и полезь. Да так лихо, только ветки затрещали. Признаюсь, сама потом удивилась — и как только не сверзилась оттуда? Видно, упрямства и куража хватило.
Максим заливисто хохочет, запрокинув голову. Я невольно залипаю на его смеющееся лицо. Господи, какой же он сейчас красивый! Искренний, расслабленный, по-настоящему радостный. Почаще бы видеть его таким.
— Ох, Маша-Маша! — отсмеявшись, качает он головой. — Ты полна сюрпризов, я смотрю. И за словом в карман не полезешь, и на дерево залезть — раз плюнуть. С тобой не соскучишься.
— Еще бы! — я лукаво щурюсь, глядя на него снизу вверх. — Думал, я тебе тут сказки рассказывать буду? Не на ту напал. Я девушка простая, без претензий. Но гонору и упертости мне не занимать.
— Вижу-вижу, — хмыкает Максим и вдруг наклоняется ко мне. Совсем близко, почти касаясь губами уха. — Мне это в тебе очень нравится. Сама не представляешь, насколько.
По спине пробегают мурашки, в животе порхают бабочки. Я сглатываю вмиг пересохшим горлом. Ох, Максим, что же ты со мной делаешь…
Нет-нет-нет, стоп! Я же обещала себе — никаких поблажек, никаких глупых надежд и иллюзий. Это всего лишь игра. Красивая сказка, не более.
Но почему же так колотится сердце? Почему голова идет кругом от его близости?
Я делаю глубокий вдох и отстраняюсь. С усилием напоминаю себе: это ненастоящее. Все ненастоящее. Просто репетиция перед спектаклем.
— Что ж, мне тоже в тебе многое нравится, — бодро говорю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Например, твой сад. И лилии. Которые ты мне так и не показал, между прочим!
Максим моргает, будто разбуженный, а потом встряхивается:
— Ах да, точно! Лилии. Прости, заболтался. Ну что, идем смотреть? Обещаю, ты такой красоты еще не видела!
Он подхватывает меня под локоть и увлекает куда-то вглубь сада. А я плетусь за ним на негнущихся ногах, чувствуя, как бешено стучит пульс в висках.
Господи, и почему с каждой минутой мне все сложнее притворяться? Почему так хочется поверить в реальность происходящего?
И ведь главное — я почти верю. Несмотря на все доводы рассудка.
Похоже, моя роль Золушки с каждой секундой становится все опаснее.
И дело даже не в лилиях.
А в том, кто меня к ним ведет.
16. Максим
Я веду Машу вглубь сада, к своему потаенному месту. Туда, где плакучие ивы купают ветви в зеркальной глади пруда, а беседка увита плющом и диким виноградом. В детстве я часто сбегал сюда от шума и суеты, чтобы побыть наедине с собой. Почитать, помечтать, порисовать в блокноте. А будучи подростком, назначал здесь свидания смазливым одноклассницам — в надежде покрасоваться и урвать свой первый поцелуй.
Сейчас мне почему-то очень хочется показать это место Маше. Поделиться с ней чем-то сокровенным, только моим. Может, потому что она первая, кому я рассказал про отца? Не знаю. Просто чувствую — надо.
— Ну как, нравится? — спрашиваю я, когда мы выходим к пруду.
Маша ахает и прижимает ладони к губам. Ее глаза сияют неподдельным восхищением.
— Максим, это же… Это просто волшебство какое-то! Словно иллюстрация к сказке ожившая.
Я тепло улыбаюсь, радуясь ее реакции. Приятно, черт возьми. Хоть кто-то оценил.
— Это особенное место, — говорю я, увлекая Машу в беседку. — Можно сказать, мое тайное убежище. Здесь я всегда чувствовал себя защищенным. По-настоящему собой.
Мы усаживаемся на скамейку, утопающую в цветах. Маша задумчиво водит пальчиками по деревянной столешнице, а я не могу оторвать взгляд от ее лица. Какая же она красивая сейчас — мечтательная, одухотворенная, загадочная. Хочется дотронуться, погладить, заправить прядку волос за ухо.