Не торопиться? Ха, легко сказать! Да меня всю колотит от желания, я едва соображаю. Тело будто живет своей жизнью, выгибается навстречу ласкам, молит о большем. Разве можно тут притормозить?
И все же что-то меня останавливает. Какой-то противный холодок неуверенности, почти страха. Ведь у меня никогда еще не было такой близости. Ни с кем. Да что там, у меня даже поцелуи по пальцам пересчитать можно! А тут…
— Максим, погоди! — пересиливая стыд, шепчу я. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
— Что такое? — он замирает, напрягаясь. — Что-то не так? Ты передумала?
— Нет, не в этом дело, — мотаю головой я, пряча полыхающее лицо у него на груди. — Просто я… Черт, так неловко. В общем… Ты будешь у меня первым. Понимаешь?
Несколько мгновений Максим непонимающе хмурится. А потом до него доходит. Глаза округляются, рот приоткрывается от изумления.
— Погоди… Ты хочешь сказать… Маша, так ты девственница?!
Я чувствую, как краснею до кончиков волос. Ну вот, выдала себя с потрохами. Сейчас небось засмеет, подумает, что я какая-нибудь недотрога или монашка. И поминай как звали.
— Ага, — еле слышно признаюсь я. — Прости, что не сказала раньше. Боялась, что ты не так поймешь. Или вообще посчитаешь ненормальной. В общем, если ты теперь не захочешь…
— Тшшш, — Максим мягко прикладывает палец к моим губам, обрывая сбивчивую тираду. — Маша, посмотри на меня. Пожалуйста.
Я нехотя поднимаю на него глаза, готовясь увидеть насмешку или разочарование. Но вместо этого встречаю такой нежный, почти благоговейный взгляд, что сердце замирает.
— Спасибо, что призналась, — тихо говорит Максим, поглаживая меня по щеке. — Для меня это очень много значит. То, что ты мне доверяешь. Настолько, чтобы отдать самое ценное.
Я судорожно сглатываю, чувствуя, что вот-вот разревусь. Господи, ну почему он такой? Почему именно сейчас, когда все так хрупко и ново?
Видя мое смятение, Максим наклоняется и нежно целует меня в лоб. Потом в нос, в обе щеки. И только потом касается губ — едва ощутимо, будто крылья бабочки.
— Не бойся, — шепчет он, обнимая меня. — Обещаю, я буду очень осторожен. Мы не станем торопиться. У нас впереди вся ночь…
20
Я смотрю на Машу, лежащую в моих объятиях, и до сих пор не могу поверить в реальность происходящего. Неужели это не сон? Неужели она и правда хочет быть со мной? Довериться мне настолько, чтобы подарить свою невинность?
От осознания этого факта голова идет кругом. Маша — девственница. Чистая, нетронутая, трепетная. И она выбрала меня. Господи, да я в жизни не чувствовал себя настолько ошеломленным. И напуганным.
Это же какая ответственность — стать для нее первым мужчиной! Не облажаться, не разочаровать, превратить ее первый раз в сказку. Черт, кажется, ни перед одним экзаменом я так не трясся, как сейчас. Даже перед защитой диплома в универе.
Но отступать некуда. Да я и не хочу. Слишком долго бегал от своих чувств, слишком долго строил из себя черт знает что. Хватит. Пора взглянуть правде в глаза и признаться хотя бы себе — Маша мне небезразлична. Нет, какое там. Я влюбился. Впервые в жизни по-настоящему влюбился.
— Максим, — шепчет Маша, обнимая меня за шею. — Не думай ни о чем, ладно? Просто… Люби меня. Здесь и сейчас. Ни о чем не жалей.
От ее слов мурашки бегут по спине. Люби. Боже, как до дрожи приятно это слышать! Особенно от той, кто и сам для тебя — воплощение любви.
Я наклоняюсь, снова целую Машу — уже увереннее, напористей. Чувствую, как по ее телу пробегает сладкая дрожь, слышу тихий стон удовольствия. Она тянется ко мне, прижимается всем телом. И я будто плавлюсь изнутри от нахлынувших ощущений.
Мы сливаемся в объятиях, кожа к коже, сердце к сердцу. Мир вокруг растворяется, теряет значение. Ничто больше не имеет смысла, кроме Маши, ее горячего податливого тела, ее прерывистого дыхания. Кроме безумного, всепоглощающего желания стать с ней одним целым.
Я целую ее шею, ключицы, спускаюсь губами ниже. Слышу, как Маша судорожно выдыхает, выгибается мне навстречу. Чувствую, как напрягаются ее мышцы, как твердеют под моими пальцами соски. Господи, какая же она отзывчивая! Чуткая, словно натянутая струна. Дрожит и вибрирует под моими прикосновениями.
Не знаю, сколько проходит времени. Кажется, целая вечность — и одно мгновение одновременно. Мы ласкаем друг друга, изучаем, пробуем на вкус. Не торопимся, смакуем каждую секунду. Я едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться, помня о неопытности Маши. Вместо этого стараюсь быть нежным, заботливым. Растягиваю прелюдию, будто музыкант, играющий на редком инструменте.