Три страсти
Стамбул, 2016 год
Вдох. Выдох. На мгновение время словно отступило, и она вновь превратилась в маленькую девочку, очнувшуюся от одного страшного сна и тут же оказавшуюся во власти другого – шкаф, в котором она пряталась, вдруг стал похож на тюремную камеру ее брата. Снаружи раздался звук шагов по лестнице – гостей и прислугу вели в кабинет хозяина. Потом наступила зловещая тишина. Отсчитывая гудки, она сжимала телефон во влажной ладони. Внезапно горло сдавил комок: в трубке послышался голос Азура.
– Алло?
До боли знакомый тембр. Слезы застилали глаза Пери. Во рту было сухо, словно ее раскаяние рассыпалось на крошечные песчинки. Прошлое, подобно жидкой боли, с пугающей скоростью заполняло лакуны молчания, зияющие в настоящем.
– Алло? Кто это?
Все слова разом вылетели у нее из головы. В отчаянии она едва не нажала кнопку отбоя. Но нельзя же всю жизнь убегать от себя, когда-нибудь она должна преодолеть свои страхи? И она решилась.
– Азур… Это я… Пери.
– Пе-ри, – эхом откликнулся он и замолчал, словно сам звук ее имени пробудил все, что было с ним связано, – и хорошее, и плохое, и то, что уместилось между этими двумя крайностями.
Она никак не могла собраться с мыслями. Сердце колотилось как бешеное. И все же, когда она снова заговорила, голос ее звучал спокойно.
– Я давно должна была позвонить вам. Но я боялась.
Азур по-прежнему молчал. Он всегда знал, что этот момент наступит, но никогда не готовился к нему.
– Какой сюрприз, – наконец произнес он, хотел добавить что-то еще, но передумал. – У вас все хорошо?
– Не совсем, – уклончиво ответила она.
Не рассказывать же ему о вооруженных налетчиках. О том, что ее телефон вот-вот сядет и разговор может внезапно прерваться, она тоже не хотела говорить. Из трубки донесся лай собаки.
– Спиноза? – спросила Пери.
– Спиноза умер, дорогая. Надеюсь, сейчас он в лучшем мире.
По щекам Пери текли слезы, но она старалась не всхлипывать.
– Я очень виновата перед вами, Азур. Я должна была тогда выступить перед комитетом.
– Не вините себя, – мягко сказал он. – Вы не могли тогда рассуждать здраво в вашем состоянии. К тому же вы были очень молоды.
– Я была достаточно взрослой!
– Что ж… Мне следовало проявить больше такта и деликатности.
От изумления у нее перехватило дыхание. Все эти годы она думала, что он ненавидит ее, но оказалось, это вовсе не так. В том, что случилось, он винил только себя.
Я прочла вашу последнюю книгу, хотелось ей сказать. Я прочла все книги и статьи, которые вы опубликовали за это время. Вы изменились. В вас стало больше скептицизма и… хладнокровия. Нежели вы утратили свое воодушевление, тот неугомонный дух, что некогда очаровывал студентов и завораживал всех ваших слушателей? Надеюсь, это не так.
Сверху донесся топот шагов. Резкие голоса. Чей-то короткий вскрик. Грохот выстрела. Глухой звук упавшего тела.
Пери еще крепче сжалась в комок, прерывисто дыша.
– Что там у вас происходит? – спросил Азур.
– Ничего, – ответила она.
– Где вы?
На одной шикарной вилле, куда только что ворвались грабители. Я сижу в шкафу, во рту у меня привкус страха и трюфельной конфеты с названием «Оксфорд». Нет, этого она не могла сказать.
– Знаете, что я подумал, когда впервые увидел вас, Пери? – произнес Азур. – Я подумал, эта девушка, сама того не подозревая, носит в себе три страсти, о которых писал Бертран Рассел: жажду любви, тягу к знаниям и мучительное сочувствие к страданиям человечества. – (Пери слушала, не произнося ни слова.) – Да, вы носили в себе все эти страсти, – продолжил он. – Вы так горячо желали любви. Так рьяно стремились к знаниям. И так пылко сочувствовали другим, что доходили до самоуничижения. Все это восхищало меня. И вместе с тем вызывало досаду. Вы напомнили мне женщину, которую я знал прежде.
– Вашу жену? – робко спросила она.
– Нет, милая. Другую женщину. Ее звали Нур. Я испугался, что причиню вам боль, так же как когда-то причинил боль ей. Правда в том, что я разрушаю жизнь всех женщин, которые подходят ко мне слишком близко.
– За исключением Ширин.
– Да, она оказалась неуязвимой. По крайней мере, я на это надеялся. Несмотря на свою молодость, она уже была закована в броню. Прирожденный воин. За нее можно было не опасаться. С ней не могло произойти ничего плохого.
– Вы хотели любви, свободной от чувства вины.
– Может быть, – согласился Азур. – Поверьте, не только у вас есть причина просить прощения у Бога.