Тишина
Оксфорд, 2000 год
После того как родители отправились на вокзал, Пери, охваченная гнетущим чувством одиночества, вернулась к своему корпусу, где ей теперь предстояло жить. Казалось, она должна была испытывать облегчение оттого, что больше ей не придется выслушивать их ежедневные ссоры и перебранки, но эту жизнь она, по крайней мере, хорошо знала, а новая пока страшила ее. У нее было такое чувство, словно из-под ног разом выдернули ковер и теперь она вынуждена идти по голой земле. Радостное возбуждение, в котором она пребывала весь день, развеялось, сменившись тревогой. Может, она напрасно воображала себя взрослой и самостоятельной, а на самом деле вовсе не готова начать жизнь с чистого листа. Мысль об этом не давала ей покоя. Ежась под порывами холодного ветра, столь непохожего на ласковый морской бриз, к которому она привыкла в Стамбуле, Пери глубоко вдыхала прохладный воздух. Ее обоняние не улавливало привычных запахов – печеных каштанов, жареных мидий, рогаликов с кунжутом, бараньих потрохов, – которые весной сливались с благоуханием цветущего багряника, а зимой – с ароматом волчеягодника. Словно дряхлый колдун, забывший формулы своих снадобий, Стамбул смешивал в одном котле всевозможные ароматы, нежные и резкие, приторно-сладкие и едкие, аппетитные и тошнотворные. Здесь, в Оксфорде, в воздухе чувствовался лишь запах сосновой смолы, не смешанный ни с чем.
По темной деревянной лестнице Пери поднялась в свою комнату и принялась разбирать чемоданы. Одежду развесила в шкафу, вещи разложила по ящикам, а семейные фотографии расставила на столе. Записную книжку, посвященную мыслям о Боге, она положила на тумбочку возле кровати.
Несколько самых любимых книг она привезла с собой, среди них были томики и на турецком, и на английском. «Слепая сова» Садега Хедаята, «Любовь хорошей женщины» Элис Манро, «Белые зубы» Зэди Смит, «Часы» Майкла Каннингема, «Бог мелочей» Арундати Рой, «Проигравшие» Огуза Атая, «Невидимые города» Итало Кальвино, «Художник зыбкого мира» Кадзуо Исигуро.
– Почему ты всегда читаешь западных писателей? – как-то спросил ее бойфренд, единственный за всю ее школьную жизнь.
Он был на три года старше, уже учился в университете, изучал социологию. Скрытый упрек, звучавший в этом вопросе, удивил Пери. На самом деле турецких писателей она тоже читала немало. Любую книгу, возбудившую ее любопытство или же поразившую ее воображение, она проглатывала залпом, и национальность автора не имела никакого значения. И все же в сравнении с ее парнем, на полках которого теснились исключительно турецкие книги, с редкими вкраплениями русских и южноамериканских романов – свободных, по его мнению, от мертвящего влияния культурного империализма, – литературные вкусы Пери были чрезмерно европеизированными.
– По-моему, ты превращаешься в типичную восточную интеллектуалку, – заявил ее друг. – До такой степени влюблена в Европу, что позабыла о собственных корнях.
Она никогда не могла понять, почему корни ценятся намного выше, чем ветви или листья. Деревья, как известно, пускают новые побеги, пытаясь захватить новые пространства. Если даже деревья отказываются пребывать в неподвижности, зачем требовать этого от людей?
Тем не менее слова молодого человека заставили Пери ощутить укол вины. Конечно же, читала она намного больше, чем ее бойфренд. Но что, если, привлеченная соблазнительными запахами, она бродила по глухим закоулкам и дальним аллеям Города Книг, вместо того чтобы разгуливать по его главным улицам, прямым и чистым? Какое-то время она пыталась не покупать книг западных авторов, но решимости ее хватило ненадолго. Хорошая книга всегда остается хорошей книгой, все остальное не важно. Кроме того, она упрямо отказывалась понимать, почему должна ограничивать круг своего чтения. Есть много мест на этой планете, где о человеке судят по его словам, его делам и отчасти литературным пристрастиям. В Турции же, как во всех странах, где озабочены проблемами самосознания, гораздо важнее то, что ты отказываешься читать. Создается впечатление, что чем больше люди рассуждают о том или ином писателе, тем выше вероятность, что они не читали ни одной его строчки.
Так или иначе, отношения со студентом, подтачиваемые не столько несхожими литературными вкусами, сколько различными взглядами на интимные стороны жизни, сошли на нет. На Ближнем Востоке немало молодых людей, которые чувствуют себя глубоко оскорбленными, если девушка отвергает их сексуальные домогательства, но если она отвечает на них со страстью и пылом, то моментально падает в их глазах. Девушка может сказать «да» и может сказать «нет» – в любом случае она останется в проигрыше.