Все, как по команде, посмотрели на единственного иностранца за столом, директора какого-то американского хедж-фонда. Он пытался следить за разговором с помощью соседей, время от времени шепотом переводивших ему на ухо. Оказавшись в центре внимания, американец смущенно заерзал на стуле.
– Разумеется, нестабильный регион – это опасность для всего мира, – произнес он. – Знаете, как газетчики в Вашингтоне называют Ближний Восток? Блажной Восток. Простите, но это так.
Кто-то из гостей рассмеялся, кто-то состроил кислую мину. Пусть у них и неразбериха, но это их неразбериха. Сами они могут критиковать ее сколько угодно, а вот всяким заокеанским богатеям нечего совать нос в чужие дела. Почувствовав, что его слова вызвали негативный отклик, американец примолк.
– Вот вам еще один довод против демократии, если Америка так к нам относится, – заявил архитектор, прожевав очередной кусочек мяса.
В течение многих лет он совершенно не интересовался политикой, но в последнее время, хотя и был наполовину курдом, явно демонстрировал шовинистические наклонности.
– Уверен, вскоре к такому выводу придет весь регион! – подхватил управляющий банка. – После провала Арабской весны каждый здравомыслящий человек понял все преимущества сильного лидера и стабильности.
– Демократия уже не актуальна! – воскликнул архитектор. – Знаю, многие будут шокированы подобным высказыванием, но оно отвечает истинному положению вещей. – Он явно был доволен, что нашел за этим столом понимание. – Я – за разумную диктатуру. Так сказать, за диктатуру с человеческим лицом.
– Демократия – это как предмет роскоши, вроде белужьей икры, – заметил известный пластический хирург. Ему принадлежала клиника в Стамбуле, однако жить он предпочитал в Стокгольме. – Ближнему Востоку она не по средствам.
– Даже Европа больше не верит в демократию, – заявил журналист, насаживая на вилку кусок ягненка. – Нынешний Евросоюз имеет весьма жалкий вид.
– Когда русский тигр набросился на Украину, они сразу стали паиньками, – с пафосом провозгласил архитектор. – Сейчас – век тигров, и с этим ничего не поделаешь. Конечно, вас никто не любит, если вы тигр. Но все боятся, а это главное.
– Что до меня, то я только рада, что нам не разрешили войти в Евросоюз. Тем лучше! – вступила в разговор владелица рекламного агентства. – Если бы они соизволили нас принять, Турцию ожидала бы участь Греции. – Она потянула себя за мочку уха и постучала по столу.
– Уверен, греки мечтают о возрождении Османской империи! Когда ими управляли мы, им жилось куда лучше! – Архитектор хихикнул, но осекся, поймав сердитый взгляд Пери. Повернувшись к Аднану, он подмигнул и произнес: – Боюсь, вашей супруге мои рассуждения не по душе.
– Уверен, это не так, – ответил Аднан с благожелательной, но немного грустной улыбкой; в разговоре он участия не принимал и лишь внимательно слушал, подперев подбородок рукой.
Пери смотрела на ризотто, остывавшее у нее на тарелке. Разумеется, она могла бы молча улыбнуться, и неловкость развеялась бы сама собой, как сигарный дым. Но много лет назад, вскоре после отъезда из Оксфорда, она дала себе слово никогда не отделываться молчанием.
– Это правда. Мне действительно не нравятся подобные разговоры и сравнения, – сказала она, глядя на мужа. – Демократия – это не черная икра, а страны – не тигры… – Она впервые заговорила после долгого молчания, и все взгляды тотчас устремились к ней. Пери стоило немалых усилий не опустить голову. – Я считаю, диктатуры с человеческим лицом не существует, – твердо произнесла она.
– Отчего же? – осведомился архитектор.
– Оттого, что любой диктатор рано или поздно начинает считать себя богом. А когда человек играет в бога, интересы других людей представляются ему ничтожными.
Воспоминания вихрем пронеслись у нее в голове. «Он и сам немножко бог» – так сказала тогда Ширин о профессоре Азуре. Может, не забудь он о том, что он всего лишь человек, все сложилось бы иначе?
– Взгляните в лицо реальности! – усмехнулся архитектор. – Мы не на оксфордском семинаре, где занимаются отвлеченными словопрениями. Действительность такова, что наши соседи – Сирия, Иран, Ирак. А не Финляндия, Норвегия и Дания. Демократия в скандинавском стиле невообразима на Ближнем Востоке.
– Допускаю, что вы правы, – пожала плечами Пери. – Тем не менее именно такой тип демократии остается для меня самым желанным. Человеку свойственно желать невозможного.