Многое из увиденного и пережитого стало материалом для повести «Крейцерова соната», написанной Толстым в 1889 году и опубликованной в 1891-м. Большое место в произведении занимает публицистическая часть, где звучит обличительная речь Позднышева о любви, браке, половых отношениях. Толстовский герой, опираясь на опыт своей жизни, вынес категорическое «нет» и любви, и интимной стороне жизни человека: «Вы заметьте: если цель человечества – благо, добро, любовь, как хотите; если цель человечества есть то, что сказано в пророчествах, что все люди соединятся воедино любовью, что раскуют копья на серпы и т. д., то ведь достижению этой цели мешает что? Мешают страсти. Из страстей самая сильная, и злая, и упорная – половая, плотская любовь, и потому если уничтожатся страсти и последняя, самая сильная из них, плотская любовь, то пророчество исполнится, люди соединятся воедино, цель человечества будет достигнута, и ему незачем будет жить. Пока же человечество живет, перед ним стоит идеал, и, разумеется, идеал не кроликов или свиней, чтобы расплодиться как можно больше, и не обезьян или парижан, чтобы как можно утонченнее пользоваться удовольствиями половой страсти, а идеал добра, достигаемый воздержанием и чистотою. К нему всегда стремились и стремятся люди. 〈…〉 Род человеческий прекратится? Да неужели кто-нибудь, как бы он ни смотрел на мир, может сомневаться в этом? Ведь это так же несомненно, как смерть. Ведь по всем учениям церковным придет конец мира, и по всем учениям научным неизбежно то же самое. Так что же странного, что по учению нравственному выходит то же самое?»[333]
С. А. Толстая. 1896
Позднышев не останавливается на утверждении необходимости духовного брака, он настаивает на необходимости полного целомудрия. Такая истина никоим образом не вписывалась в многовековой опыт людей. Она превышает евангельский завет, выраженный в эпиграфе, предпосланном всей повести: «А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф 5: 28).
Но, кроме публицистической, есть в «Крейцеровой сонате» и собственно художественная часть, имеющая, без преувеличения, глубину трагедии. Фокус этой повести заключается в том, что жена, заподозренная в супружеской измене и убитая мужем, ни в чем не повинна. Безусловно, есть первый смысловой план в истории произошедшего с Позднышевыми. По Толстому, сила музыкального искусства, бетховенской сонаты в частности, такова, что оно как бы отрывает человека от земного притяжения и открывает мир каких-то самых утонченных переживаний, но в этом же таится страшащая писателя опасность: погружаясь в мир прекрасного и одновременно свободный от нравственных ориентиров мир, современный человек тем не менее не превозмогает своей собственной духовно-нравственной ограниченности и начинает двигаться исключительно по кругу привычных для него представлений и потребностей. Как старая цирковая лошадь, оказавшись в бескрайней степи, начинает кружить в известных ей пределах, так и современные мужчины (и Позднышев, и Трухачевский) и женщины (жена Позднышева, не имеющая имени), к ужасу Толстого-автора, под мощным влиянием музыки, дарующей высокое духовное потрясение, могут представить себе только и исключительно одно – адюльтер. Главное во всем этом – не особое воздействие музыки на человека, но его духовная спячка, движение по замкнутому кругу.
Но есть и второй, более глубокий смысловой план истории Позднышевых. Друг Л. Н. Толстого и проникновенно тонкий его читатель Николай Николаевич Страхов заметил в письме автору главное: «Сильнее этого вы ничего не писали, да и мрачнее тоже… Герой ваш, несравненный герой эгоиста, и эгоизм его является во всей отвратительности. Как хорошо, что он убивает жену не за вину, а просто по ревности, для которой у него в душе нет ничего сдерживающего и которая совершенно права по отношению к его жене…»[334]
В действиях Позднышева нет нравственного ограничения, в таком контексте и понятно его же высказывание: «Я настаиваю на том, что все мужья, живущие так, как я жил, должны или распутничать, или разойтись, или убить самих себя или своих жен, как я сделал»[335]. Однако у катастрофы, постигшей героя, более сложная природа, а нравственная составляющая – только часть ее. Позднышев убивает, потому что не может не убить, и дело не только в его разъяренной ревности. Еще в молодости внимание Толстого-художника привлекло чувство ревности. С годами ему открылось, что словом «ревность» люди привычно называют самые разные побуждения человека. Да, Позднышев, герой повести «Крейцерова соната», почти патологически ревнив. Вместе с тем он намеренно завлек свою жену в музыкальную ловушку. Он мучительно страдал от рисуемых его воображением картин падения своей жены, но он же и страстно желал ее измены.