- А хозяйка?
- Я не знаю. Через час подъедет директор, можете у него спросить.
- Да-да, хорошо, извините.
Артем вышел из салона в полной растерянности. Подумав с минуту, он направился к газетному киоску напротив. Юркая продавщица охотно ответила на его вопрос:
- Все, все, закрылась она совсем и уехала. Вот куда, не знаю. Сорвалась в одночасье, магазин продала. Место-то удачное, в самом центре. Новый хозяин его выкупил, не раздумывая. И магазин продала, и дом. И мать с собой забрала. Я матери-то говорила: «Васильевна, ты-то куда на старости лет?» А она говорит, мол, что мне тут одной, я с дочкой вместе. А куда уехали, не сказали.
Артем распрощался и ушел. Разговоры ни с новыми хозяевами квартиры, ни с соседями, ни с директором салона результатов не дали. Никто не знал, куда Вита с матерью уехали, что было весьма странно – в таком городке все в курсе дел друг друга. Вита же на расспросы соседей отвечала туманно и ни с кем планами не поделилась…
Артем понял, что придется все-таки звонить Алисе. Казалось, она совсем не удивилась, что спустя столько времени брат спросил ее про Виту. Но и тут ему не повезло.
- Тем, мы созванивались, когда я список приглашенных составляла, месяца три назад. Потом, сам понимаешь, подготовка к свадьбе, не до того было.
- А она ничего не говорила про переезд?
- Нет. Мы чаще не о делах разговаривали, а так, о впечатлениях – книги, фильмы, мелочи всякие.
- А вот скажи мне честно, у нее кто-то был?
- Скажу честно: если и был, то она не рассказывала. Мы как-то личную тему не трогали.
- А вот, - он замялся, - обо мне вы что-нибудь говорили?
- Я спрашивала ее, ну тогда еще, когда она сорвалась и уехала, не поссорились ли вы, ну и вообще. Но Вита как-то ушла от темы, сказала что-то вроде – не из-за чего ссорится с тем, с кем ничего не связывает. Но, похоже, что она чем-то была расстроена. Столько времени уже прошло, я и не помню толком. Слушай, давай я скину тебе ее номер, просто позвони и узнай! И так столько времени потерял! Говорили мы тебе!
- У меня есть ее номер.
- Тогда тем более. Давай. – и добавила, - я рада, что ты решился.
Сколько раз он собирался стереть ее номер, но так и не смог. Просто переписал на вторую сим-карту, которой редко пользовался. И вот теперь, переведя дух, нажал на кнопку вызова. «Набранный номер не существует», - равнодушно объявил механический голос.
Артем скрипнул зубами от досады, потом, вдохновившись, позвонил Асе:
- Привет, я тебя сейчас спрошу, только ты, пожалуйста, просто ответь и ничего у меня не расспрашивай, ладно?
- Господи, что случилось?!
- Посылка, которую тебе Вита прислала, ну, с картинами, там, на коробке обратный адрес какой-нибудь был?
- Ой, Тем, я не помню. А что?
- Так, а посмотреть можешь, коробка цела?
- Господи, да нет, конечно. Я ее выбросила, и мусор мы уже вывезли. Но, по-моему, не было ничего. Точно! Я еще удивилась, от кого это. А потом уже внутри записку нашла, но там было просто подписано имя, и все. А что ты…
Но Артем уже отключился. Он даже не удивился. Это было последней каплей, последней подлой закономерностью в череде его неудач. Если судьба и давала ему шанс, то он его упустил.
***
Всю свою жизнь Вита прожила в родном городе. Исключением стали полгода после поступления в институт. Полгода беззаботного студенчества, блестящих перспектив, беззаветной дружбы и окрыляющей влюбленности. Потом отец слег после первого инфаркта, Вита перевелась на заочное отделение и вернулась домой.
Ее родители встретились и поженились, когда обоим было уже за сорок, и Вита была у них поздним и единственным ребенком. Им удалось избежать ситуации, в которой такой ребенок становится единственным смыслом жизни для своих родителей и задыхается от гиперопеки и ответственности. Ее любили – спокойной глубинной любовью, особо не баловали, но и не держали в строгости. Ограничения проявились в другом. У отца было больное сердце, и, сколько Вита себя помнила, дом был полон запахами лекарств и беспокойства. Болезнь отца накладывала отпечаток на их образ жизни. У них никогда не было праздничных застолий (папе нельзя пить). Вите нельзя было приводить в дом подружек (вы шумите, беспокоите папу). Они никогда не ездили никуда отдыхать (а вдруг папе станет плохо).
Все это исходило от мамы. Сам папа первое время пытался робко сопротивляться, но быстро сдался и привык. Ему, домоседу по натуре, вполне хватало общества любимой жены, дочери, кошек, книг и телевизора. Последний был настроен на канал со старыми советскими фильмами (новости не включай, папе нельзя волноваться).