Приняв решение, Стиг дотронулся до кулона и прошептал слово–активатор, мысленно назвав номер точки выхода. В глазах снова потемнело, и он оказался между тремя выветренными скалами. Светало. Невдалеке виднелись портовые пакгаузы, возле которых постепенно собирались грузчики. Все верно, вышел у порта. Запомнив куда нужно стать, чтобы переместиться в Хранилище, Стиг одним прыжком взвился в небо и полетел домой. Хоть пару часов поспать перед гимназией, а то совсем никакой будет.
С тех пор дракончик жил двойной жизнью. Оно бы и ничего, но перед друзьями стыдно было. Не хотелось от них ничего скрывать, а приходилось. После случившегося в поместье негоцианта Горвена он осознал множество важных вещей. А прежде всего то, что отныне и навсегда принадлежит Тьме — от зубов до хвоста. Лоралиэль же, Горта и Кирлана колотило от ненависти, если они слышали слово «Тьма», слишком хорошо помнили, что с ними собирались сделать ее служители. И не объяснишь ведь, что эти слепые дураки не имели никакого отношения к Великой Матери. Слушать не пожелают, сразу заподозрят неладное.
Еще Стигу очень не нравилось набирающее обороты с каждым месяцем сотрудничество между Конторой и Церковью — их однозначно связывало какое–то важное дело, которому недавние враги отдавали все силы, напрочь забыв о прежней вражде. Но какое дело? Это необходимо было выяснить, почему–то дракончик считал это крайне важным, хотя и сам не понимал, почему — какой–то внутренний зуд не давал покоя. Но за все два с половиной года, прошедшие с момента столкновения с магом смерти, он так ничего узнать и не сумел. Не представлял, что существует такой уровень секретности, и это сильно настораживало. Стиг однажды даже рискнул задать Вихрю вопрос с подковыркой, но тот ничего не ответил, только внимательно и подозрительно посмотрел на приемного сына. Дракончик сразу перевел речь на другое, но неприятный осадок в душе остался. Глава Конторы явно что–то об этом знал, но предпочитал помалкивать.
И Стиг взялся за учебу, взялся так, что света белого не взвидел. Как обычно, собравшие библиотеку дзенны позаботились о подробнейшем каталоге, где описывалось все имеющееся, по темам и предметам. О многих науках дракончик раньше и понятия не имел, особенно о генетике, социально–экономической математике и межзвездной навигации. Как выяснилось, древние дзенны имели десятки колоний в других мирах — еще учитель истории в гимназии говорил об этом, но Стиг тогда пропустил его слова мимо ушей, слишком уж невероятно. Но это было, опять же, до того, как паскудные младоэльфы открыли Дорогу Миров. После отсечения Танра от остальной Вселенной связь с колониями была потеряна навсегда. Да и звездные корабли не могли теперь удаляться от планеты больше чем на половину светового года — дикого, по меркам Стига, расстояния. Он далеко не сразу разобрался в том, что дзенны подразумевали под световым годом. Книги ведь рассчитывали не на таких, как он, полудикарей, а на молодых магов и ученых древнего народа, имевших прекрасное образование.
По мере чтения и осмысления новой информации многое прояснилось. Стиг снова и снова сетовал на то, сколько же знаний потеряли жители родного мира. И во всем виноваты люди! Именно люди! Хотелось рвать и метать, без разбора перебить всех этих паскудных человеков. Но… Но тут Стиг вспоминал Кирлана, других своих приятелей, сотрудников и инструкторов Конторы, да просто горожан, живущих своей жизнью, и ярость сама собой утихала. Они–то в чем виноваты? Пусть даже их предки наворотили дел — но это предки, а не они сами! А ведь если дзенн–анн–в'иннал вернутся, они будут мстить. Невиновным мстить! После осознания этой истины Стигу стало по–настоящему страшно. Он представил, как пылают и рушатся города империи, а над ними медленно вздымается гигантская черная тень с двумя парами безжалостных глаз. Нет! Не будет этого! Слышите, древние?! Он, Стиг Тангерд, не допустит! Одновременно пришло на ум, что именно его дзенн избрали одним из трех исполнителей своего пророчества. Дракончик ехидно оскалился: как же! Не дождетесь! Однако знания лишними не бывают, и он продолжил изучать манускрипты из Хранилища.
Год назад произошло еще одно значительное событие. Стиг впервые увидел своего второго ведомого. Им оказался имперский гном–роваур из богатого и знатного рода Каменных Топоров, по имени Доури Ровур. Вот только гном совершенно нестандартный, не желающий иметь дела ни с камнем, ни с металлом, ни вообще с мастерством, не говоря уже о торговле. Его звал за собой в неведомое ветер странствий, грезились дальние плавания, чужие страны и экзотические острова. Он мог ночью выбраться из родных подземелий и часами стоять, мечтательно глядя в небо. Мог сочинять стихи и песни, над которыми потешался весь род. Да, Доури был посмешищем для сородичей, на него с хохотом показывали пальцами, но юный гном, обладая на редкость добродушным нравом, не обижался, сам смеясь на своими недостатками. Потому, наверное, до сих пор Стиг его и не видел — Доури никогда и ничего не принимал близко к сердцу. Однако когда его вызвали на совет рода и поставили ультиматум: забыть о своих странностях или идти на все четыре стороны, — принял. Не ждал от родного отца такого предательства.
Стиг не слишком любил гномов, но от ответственности за ведомых никуда не денешься, это он уяснил себе четко и сразу. Поэтому провернул хитрую комбинацию, и вскоре семье Ровур из рода Каменных Топоров было отправлено предписание секретариата Службы Безопасности империи Над о срочной доставке в столицу для стажировки молодого Доури Ровура. Обошлось это дракончику очень дорого, пришлось три раза применять темные заклятия, слегка замаскированные Вуалью Света. Но цена не имела значения! Сделал, только это и было важно. Через несколько дней Стига накрыло видение…
Доури пришел к отцу, позванный одним из старших братьев. Он уже несколько дней постепенно собирал дорожный мешок, решив уходить куда глаза глядят — знал, что стать таким, как остальные гномы, не сможет. Неинтересно ему возиться с камнем или железом, как они этого не понимают?! Есть ведь множество иных, не менее нужных дел! Однако не понимают, просто не хотят понимать. От этого молодому гному было больнее всего. Однако отец встретил сына радостной улыбкой, а не недовольной миной, как обычно.
— Что же ты сразу не сказал, глупый мальчишка, что в Контору документы на стажировку подал?! — громогласно взревел старый гном, порывисто ступил вперед и облапил Доури.
— В Контору?.. — растерянно переспросил тот, хорошо зная, что никаких документов в столицу не отправлял. — Но…
— Поздравляю! — прервал его отец. — Ты принят! Первый из нашей семьи, хотя многие в юности пытались! Вот предписание срочно доставить тебя в столицу. Собирайся! Завтра утром — в дорогу. Я договорился со старшим караванщиком Торговой Гильдии, почтенным Гаури Нордом, он возьмет тебя с собой в Над–Аноур. И гляди мне там, не посрами чести рода Каменных Топоров и семьи Ровур!
Молодой гном застыл на месте, ошарашенно хлопая глазами и ничего не понимая. Ну, не подавал он заявления о стажировке в Службе Безопасности, даже не помышлял об этом! Что за чудеса, дзенн их разбери?! Однако сразу понял, что не воспользоваться выпавшим невероятным шансом глупо. Уж кто–кто, а оперативники Конторы по всему миру путешествуют, порой даже с помощью телепортации, это знали все. Может, и ему удастся повидать иные земли? Узнать, что там — за горизонтом? Хорошо бы…
Сборы, поздравления родных, вечерний пир пронеслись мимо Доури, как дурной сон. Он никак не мог поверить, что это случилось с ним — изгоем, над которым вечно смеялись все вокруг. Давно уже он не решался ни с кем делиться своими мечтами и фантазиями, слишком хорошо знал, что за этим последует. Едкие насмешки. Однако сейчас все стало иначе — сам глава Каменных Топоров посетил пир и поздравил молодого гнома, пообещав ему всемерную поддержку на избранном пути. Мало того, передал рекомендательные письма самым богатым негоциантам столицы и банковский сертификат на огромную, по меркам Доури, сумму — пять тысяч золотых. Со словами, что гном древнего рода, служащий императору, не должен ни в чем нуждаться. И тоже потребовал не посрамить чести Каменных Топоров. Нереальность и невозможность происходящего сводили Доури с ума, слишком привык, что он никто и ничто. И что так будет всегда.