— Да, вы правы. Я… Мне…
— Вам не хотелось встречаться с его светлостью, — подсказал Монтегю. — Вполне могу понять вас, ваше высочество! Герцог де Аркур особой приятностью не отличается.
Она не возразила.
— Но, месье Монтегю, что это за тайные ходы, о которых не знает сам первый министр?
Церемониймейстер задумался — кажется, ему тоже не хотелось раскрывать свои секреты. И всё-таки сказал:
— Его светлость лишь недавно занимает это крыло дворца — раньше там были королевские покои. А у каждого короля были свои — маленькие и большие — тайны. Кто-то хотел иметь возможность незаметно выходить из дворца, кто-то желал, чтобы ему также незаметно приводили возлюбленных. Словом, о потайных ходах знают только короли, и его величество не считает нужным посвящать в эту тайну даже своего первого министра.
— А как же вы, месье Монтегю, — Амели нашла в себе силы улыбнуться. — Ведь вы — не король.
— Да, ваше высочество, но мои предки служили королевской семье на протяжении нескольких столетий. И их величества никогда не могли пожаловаться на нашу преданность. Дед нашего нынешнего короля в последние годы правления тяжело болел, но не хотел, чтобы об этом знали придворные, и мой дед, который был его поверенным во многих делах, каждый вечер тайно приводил лекаря в его покои. А иногда дед поручал эту работу мне.
Амели уже успокоилась.
— Благодарю вас, месье Монтегю! Ваша помощь пришлась весьма кстати.
Он снова поклонился:
— Рад был помочь вам, ваше высочество. Надеюсь, вы понимаете, что об этих ходах не должен узнать никто, в том числе и герцог де Аркур, — и вдруг подчеркнул:
— Особенно герцог де Аркур.
Амели, уже собиравшаяся, было, удалиться, заинтересовалась:
— Вы не любите герцога, месье Монтегю?
Церемониймейстер воинственно вскинул голову.
— Его мало кто любит, ваше высочество. Возможно, я пожалею о своей откровенности, но я все-таки скажу — многие его ненавидят!
— И вы, месье, в том числе? — уточнила она.
Он засмеялся:
— Кто я такой, ваше высочество, чтобы моя ненависть имела хоть какое-то значение? Но я не буду отрицать — я тоже считаю, что деятельность герцога де Аркура приближает Анагорию к гибели.
— Герцога? — тут же спросила Амели. — Не короля?
Монтегю смутился.
— Ни один подданный не имеет права сомневаться в правильности действий его величества.
— Разумеется, — согласилась она. — Но если вы считаете, что первый министр дает его величеству пагубные советы, то расскажите об этом мне — возможно, я сумею убедить его величество поступить по-другому.
Кажется, церемониймейстера позабавила ее наивность.
— Боюсь, ваше высочество, советы герцога вполне согласуются с тем, что его величество хочет слышать.
— Послушайте, месье Монтегю, я никогда не любила играть в прятки. Если вы не готовы говорить со мной откровенно, то просто прекратим нашу беседу…
Тот всё еще колебался:
— Поймите, ваше высочество, это слишком опасная тема. Мне не хотелось бы говорить ничего такого, что может расстроить ваше высочество.
— Ах, перестаньте, месье Монтегю! Я еще плохо разбираюсь в делах Анагории, но очень хочу быть полезной нашему королевству.
— Не сомневаюсь, ваше высочество! — заверил ее Патрик.
Она так и ушла, не услышав от него ничего компрометирующего в адрес де Аркура. Но решила вернуться к разговору на ближайшей танцевальной репетиции.
Но когда на следующее утро она пришла в зал для танцев, то Патрика Монтегю там не оказалось. Заплаканная портниха, ушивавшая в талии ее свадебный наряд, сообщила, что месье Монтегю арестован по приказу его светлости герцога де Аркура.
Амели была так рассержена и одновременно напугана, что едва дождалась конца примерки. И сразу же потребовала, чтобы слуга проводил ее в кабинет первого министра.
Герцог встретил ее натянутой улыбкой.
— Рад приветствовать вас, ваше высочество! Что привело вас ко мне в столь ранний час?
Он, кажется, издевался!
— Ваша светлость, я только что узнала, что вчера по вашему приказу был арестован главный церемониймейстер двора.
Он не стал отрицать.
— Я хотела бы знать, что послужило основанием для ареста?
Он предложил ей свое кресло — самое удобное из всех, бывших в кабинете, — но она отказалась, вынуждая стоять и его.
— Могу я полюбопытствовать, чем вызван интерес вашего высочества к столь скромной персоне?
Этот вопрос граничил с наглостью, но Амели постаралась ответить спокойно:
— Эта скромная персона — главный церемониймейстер королевского двора! Не забывайте, ваша светлость, он — тоже дворянин!
Де Аркур снисходительно усмехнулся.
— Я помню об этом, ваше высочество! Но первый министр королевства может отдать приказ арестовать даже дворянина, если у него есть основания полагать, что тот совершил преступление.
— Вот как? — удивилась она. — И какое же преступление он совершил?
Де Аркур ответил громко и с вызовом:
— Он имел наглость за мной шпионить!
Она от неожиданности опустилась в кресло, рядом с которым стояла.
— Шпионить? За вами?
— Он пытался пробраться в мой кабинет — несомненно, чтобы похитить важные государственные документы. Надеюсь, это достаточное основание, ваше высочество?
Она судорожно пыталась привести в порядок мысли. Речь, конечно, шла об ее неудачном вчерашнем походе — вот только под подозрение попал совсем другой человек.
— Его задержали у вас в кабинете? — спросила она, прекрасно зная, что это не так.
— Нет, — признал герцог после секундного колебания. — Ему удалось скрыться.
— Значит, вы или ваши слуги видели его там? — не отступала она.
— Нет, — не стал врать де Аркур. — Но я уверен, что в моих покоях был именно он.
— Вы обладаете даром ясновидения? — восхитилась она.
— Нет, — герцог начал злиться. — Но у меня достаточно хороший нюх, чтобы различить аромат духов, которыми во дворце столь щедро пользуется только один человек — Патрик Монтегю.
— Не убедительно! — заявила она, надеясь, что де Аркур не заметит ее волнения. — Его духами мог воспользоваться кто угодно — чтобы бросить подозрение на ни в чём не повинного человека. Ну кто, позвольте спросить, будучи в здравом уме и собираясь похитить важные бумаги из вашего кабинета, стал бы поливать себя столь узнаваемым парфюмом?
Герцог испросил позволения присесть и опустился в соседнее кресло.
— Ваши слова вполне убедительны, ваше высочество. И я обязательно приму их к сведению, когда буду разбираться в этой истории. Но до тех пор Монтегю будет оставаться в темнице.
Она вздохнула и поднялась. Он вынужден был сделать то же самое.
— Знаете, ваша светлость, я и раньше подозревала, что вы настроены против нашего с его величеством брака, а сейчас лишний раз в этом убедилась.
— Что вы такое говорите? — от изумления он даже забыл прибавить «ваше высочество».
Она обмахнулась веером и пояснила:
— Что же тут непонятного, ваша светлость? Церемония бракосочетания должна состояться в ближайшее время, а вы препятствуете ее подготовке. Кто еще, кроме главного церемониймейстера двора, может подготовить и провести ее на должном уровне?
— Уверяю, у меня и в мыслях не было…
Но она не дала ему договорить.
— Сегодня не состоялась важная репетиция. А я до сих пор не знаю и половины того, что мы с его величеством должны делать на церемонии. Уверена, что и вы этого не знаете. Или вам доводилось бывать на королевской свадьбе? А может быть, вы подскажете человека, который знает тонкости ее проведения так же хорошо, как месье Монтегю?
Глаза герцога метали молнии, но в словах это не отразилось.
— Я понял вас, ваше высочество! Признаю, что этот момент я не учел. Но чтобы вы не думали, ваше высочество, что я пытаюсь помешать заключению брака между вами и его величеством, я разрешу месье Монтегю проводить репетиции, но приходить на них он будет под охраной. Надеюсь, такой вариант, ваше высочество, вы не сочтете недопустимым?