Он не спрашивал. Утверждал. Словно был уверен, что Фло, как собачка на поводке, побежит исполнять его волю…
И это сводило с ума… И бесило! Да, конечно, больше бесило…
- Никуда я с тобой не пойду! Дай пройти, гад чешуйчатый! - Флора сама удивлялась собственной смелости. Но три дракона сразу… Ещё и эти сумасшедшие драконицы… Это уж слишком. - И сейчас же… Сейчас же прекрати на меня воздействовать!
Аур смотрел на неё, не мигая. Руки не убирал и дышал тяжело. То ли сдерживал гнев, то ли… Что «то ли» Флора не успела додумать. Потому что дракон заговорил. Ещё тише… и ей, волей-неволей пришлось замолчать.
- А я и не думал воздействовать, Фло, - почти прошептал он и дёрнул уголком рта. - Если хочешь знать, что такое воздействие, то вот оно…
Флора ахнула, когда колени вдруг ослабли настолько, что подогнулись.
Неожиданно чётко она увидела собственное отражение в глазах дракона. Порозовевшие щёки, приоткрытые губы, расширившиеся от удивления и испуга глаза…
Внезапно Флора поняла, что именно такой видел её дракон. Маленькой, хрупкой, с тяжело вздымающейся грудью, обтянутой зелёной тканью… Она выглядела такой беззащитной… и такой желанной…
К щекам хлынул жар, а кожа стала настолько чувствительной, что от соприкосновения с одеждой по ней побежали восхитительные мурашки. Внизу живота сжалась огненная пружина и запульсировала, наполняя тело горячим звоном. Между ног стало бесстыдно мокро и когда Флора сжала бёдра, внизу дёрнуло.
- А-ах, - вырвалось у неё, и сорвавшийся следом стон прозвучал так бесстыже и развратно, что Фло испуганно закусила губу.
Дёрнуло снова и она снова ахнула, беспомощно хватая ртом воздух.
Дракон тяжело дышал, глядя не неё. Он по-прежнему не касался её и это было почему-то волнительнее всего. По её жилам бежал сладкий ток, а собственные зрачки в отражении в глазах дракона растеклись, затапливая всю радужку.
- О боже, это… Это… - пролепетала она, но не смогла закончить. Внизу снова дёрнуло и невероятное ощущение вдруг расширилось до сладкого спазма. Такого сильного и многогранного, что тело затрясло в каком-то немыслимом ритме.
Хлынувшее по венам удовольствие было исступлённым, лихорадочным, всесокрушающим!
На какое-то время Флора просто перестала существовать, исчезла, растворилась в переливах тысяч взрывающихся радуг, превратилась в наполняющее мир сияние, запульсировала в едином ритме со всем живым…
Значит, вот оно! Вот чего она ждала каждую ночь, вот к чему вела её наваливающаяся во сне тьма… Только раньше она всегда просыпалась, а вот сейчас всё так по-честному, так по-настоящему…
По-настоящему ли?
Флора пришла в себя от ощущения властных горячих губ на своих губах, как каждую ночь, во сне, чей-то язык безжалостно исследовал её рот, и сладкие искры, бегущие по венам, наполняли тело лёгкостью, безмятежностью, жаркой, волнующей негой… Сильные руки обнимали за талию, вжимали в твёрдую рельефную плоть. Флора совершенно не ощущала под собой ног, но под руками… под её пальцами перекатывались чьи-то литые мускулы…
Она всхлипнула, застонала, упёрлась ладошками в мускулистую грудь… И в тот же миг её отпустили.
- Не злись, малышка, - хрипло прошептал дракон, склоняясь над ней и целуя в макушку. - Я помню, что обещал не касаться тебя, но даже камень не устоял бы рядом с тобой… Ты слишком красива. Слишком… совершенна.
Он потянулся к её губам снова, и, коротко поцеловав, сказал:
- До встречи, итаи. В восемь. Нам о многом нужно поговорить…
Флора помотала головой. До неё с запозданием доходило произошедшее.
Но дракон не рассердился.
- Это не обсуждается, итаи, - сказал он и добавил мягче: - Тебе не следует меня бояться, моя малышка.
Флора снова помотала головой, закусив губу.
- И это тоже не обсуждается, - сказал дракон, улыбаясь. - Ты - моя.
- Ну это как-то уж слишком, - слабым голосом проговорила Флора ему вслед.
Глава 9
На дрожащих (если не сказать - подкашивающихся) ногах, с пылающими щеками и распухшими губами Флора ввалилась в аудиторию. Естественно, опоздала!
Но на смену стыду и чувству вины успела прийти злость.
Это всё этот мир виноват.
Точнее, эта чешуйчатая троица!
Раньше она не была такой… Никогда не была! Конечно, ей нравились ребята в школе, а потом в универе. Помнится, когда Баранкин однажды нёс её рюкзак на глазах у всех, хотелось и вовсе пуститься в пляс, даром, что ногу подвернула и больно было - жуть (собственно, поэтому Баранкин и взял рюкзак, пожалел «нескладёху», как сам же её назвал, несмотря на насмешки) … Но как-то её симпатия дальше молчаливого разглядывания издали не заходила. Один раз, правда, само-собой как-то получилось, нарисовала Шпаковского, простым карандашом, в тетрадке по математике…