Броуди сквозь слёзы решил взглянуть на небо, видимо в последний раз. На нём он лицезрел все, о чём мечтал. Там он увидел Майка и его улыбку, сводящую с ума и приносящую радость в душу одновременно. Затем на небе с ярким взрывом появилось изображение кладбища, жуткого и холодного, но всё–таки такого родного и близкого. Грозы на небе уже не было, а если и была, то пряталась за взрывами от фейерверков.
Затем прогремел оглушающий выстрел. Прогремел точно такой же и на небе последний, но самый большой и возможно самый яркий фейерверк, который мог только увидеть Броуди. Он знал, что дальше его ждёт смерть.
Бикс посмотрел в его сторону и улыбнулся. Теперь всё кончилось, и можно было уходить. Он взял за плечи двух своих залюбовавшихся на небо друзей и повёл дальше вперёд по дороге. Те медленно зашагали в ночь, которая освещалась мелкими взрывами на небе, словно бы указывая им верный путь.
Броуди встал и открыл от изумления свой рот так широко, как только может человек увидевший что–то невообразимое и неописуемое. Это было тело, лежащее на земле рядом с ним. Тело умершего во второй раз (не каждый сможет таким похвастаться) Освальда Паркингтона. Рядом с телом покачиваясь из стороны в сторону, словно бы маятник стоял Боллард, в руках у него дымилась двустволка. Затем она выпала у него из рук, так как тот неожиданно свалился на пьяного фаната и погрузился в такой же пьяный сон.
Броуди менял выражение на лице словно бы это были маски. Но все они излучали счастье и восторг от происходящего. Он был свободен. И он побежал в сторону кладбища, рыдая и смеясь по дороге.
Теперь у бара лежали лишь спящий пьяный фанат, спящий Боллард и мёртвый мертвец с большущей дыркой в голове. Как не удивительно для этой улицы это было обычным делом.
Мимо него ходили, пили и дрались люди, а над головой летели бутылки, кирпичи и использованные презервативы. Но ему было всё равно, он бежал, глядя вперёд надеясь на ещё одно чудо. Чудо ценной в одну жизнь.
Ворота были всё ещё открыты, а полицейская машина так и продолжала ярко гореть во тьме, освещая тёмную кирпичную стену окружавшую место смерти и мертвецов. Его ноги привели его к телу. К телу мёртвого друга. Чуда так и не произошло, он снова заплакал присев на корточки рядом.
— Извини за всё сказанное мною тогда, — Броуди говорил это сквозь слёзы и всхлипы от рыдания. — …Я был скотиной. Да я это признаю, но теперь я чувствую, что изменился, и пусть для этого пришлось преподнести к моему виску оружие, я не жалею об этом.
Он приподнял его бездыханное тело и произнёс:
— Прощай мой друг,…Я буду помнить тебя вечно. Теперь надо где–то достать лопату и просторную дыру, в которую тебя можно запих… —
Затем он вскрикнул. На его плече лежала рука. Она двигалась и перебирала пальцами, словно бы ощупывая его. Рука принадлежала Майку, который в данный момент, открыв глаза, смотрел на него словно на мертвеца, восставшего из мёртвых.
— Что случилось? — Спросил он.
— Да это…просто ты…умер и всё в этом духе. — Непонимающе говорил Броуди, — А я плакал как идиот и прощался с тобой. — Он схватил Майка за шею и начал трясти из стороны в сторону, словно тряпичную куклу.
— Спокойнее, спокойнее…я тоже рад тебя видеть. Но не мог бы ты прекратить так делать? —
Броуди прекратил его трясти, и немного успокоившись, произнёс:
— Я же видел, как он тебя убил,…то есть слышал это. Хмм… Но ты, же упал и кричал от ужаса и боли, это я точно помню. —
— Да я просто видимо в обморок упал, меня любой громкий звук вырубает. — Сказал Майк, вставая с земли и отряхиваясь от неё.
— Да этот придурок кажись и стрелять то из твоего пистолета не умел, вот ведь долбанный засранец. — Кричал на всё кладбище Броуди, разбрасываясь направо и налево грубыми и непристойными словами.
— А где он сейчас? — Испуганно спросил Майк.
— Заснул и теперь уже никогда не проснется,…ладно тебе его вспоминать, давай лучше пойдём в дом охраны и выпьем чего–нибудь крепкого. —
— Например, чаю? —
— Эмм… Вообще лучше бы пива, но я думаю и чай сойдёт. —
И они пошли к дому охраны. Майк, похрамывая левой ногой (ушиб ее, когда падал на землю). И Броуди помогая ему идти и потихоньку осознавая, что от кладбища его уже не воротит как и от себя самого. Это было время для перемен, для перемен в душе и в дружбе.
Мимо кладбища, направляясь к автобусной остановке, шли три человека. Из всех них остановился только один, и звали его Винс. Он сказал:
— Я вот в живую труп ни разу не видел. Может, зайдём и посмотрим, а ребята? —
— Думаю, ты должен радоваться тому, что не видел. В трупах всё равно нет ничего особенного только кожа да кости, притом сгнившие. — Сказал Бикс и, поддерживая Джека, побрёл дальше по дороге.