Выбрать главу

Впрочем, имела ли я право спрашивать, что за эксперименты проводил у себя в подземной лаборатории Синтар Наэрн? В конце концов, это было его личное дело, и он сам сказал, что дело это секретное. Мало ли, человек, может, теперь на короля работает? Кто знает? Не зря же он так богат, в конце концов.

Я поднялась с постели, быстро подошла к зеркалу и оглядела себя. Мне казалось, что у меня на шее явно должны быть кровавые пятна после испытанного. Я ж думала, у меня из ушей все мозги вытекли! Но ничего подобного не наблюдалось... Все то же лицо чуть бледнее обычного, светлые волосы, едва заметно отдающие голубым – сейчас даже почти не видно. Ну прическа слегка испортилась.

В целом казалось, словно ничего и не произошло. Я даже выглядела посвежевшей!

И, как выяснилось, не зря. Взглянув в окно, я вдруг поняла, что уже утро. Я проспала всю ночь! Уже начался новый день!

Однако Синтар сказал, что у меня сегодня выходной, а значит, я могла посвятить это время себе. Не сказать, чтобы я вообще много работала, но только дурак стал бы отказываться от дармового выходного.

В общем, сперва, наверное, целый час я провалялась в ванне, затем сохла и заплетала волосы в разные прически, чтобы определить, какая мне нравится больше, – ну а чем еще заниматься, если заняться вот вообще нечем? В итоге остановилась на крайне сложном, но очень красивом варианте, когда коса заплетается от самой макушки петельками навыворот.

Затем, решив побаловать себя до конца, я надела одно из платьев, которые купила в прошлый раз вместе с Алиасом, выбрала новые туфельки и направилась к собственным скудным пожиткам. Из закромов свертка, который принесла с собой из монастыря, я достала небольшие сережки с висячими рубиновыми капельками. Это был подарок наставника на мое четырнадцатилетие. Через несколько месяцев после этого он отошел в мир иной, а эти серьги я стала беречь не только как единственное имеющееся у меня дорогое украшение, но и как последний дар единственного близкого человека.

Глава 3

Я аккуратно надела капельки, слегка помучившись, потому что отверстия в ушах почти совсем заросли. В результате мочки оказались красными, зато я блестела, как только что отчеканенный серебряк: в платье, с пышной косой, сережками, красными, как…

— Глаза василиска, — зачем-то прошептала вслух.

“Тук-тук-тук”.

Внизу дома раздался громкий стук в дверь, от которого я подпрыгнула так, словно стучали мне по голове, несмотря на то что звук доносился приглушенно.

Руки дрогнули.

“Тук-тук-тук”.

Синтар не открывал.

А мое сердце иррационально бешено забилось, словно прекрасно знало, кто стоит на пороге.

Когда грохот раздался в третий раз, я пошла открывать.

Сердце не обмануло. Едва дверь распахнулась, я увидела на пороге главного следователя Службы Особых Поручений его величества короля Таредина Пятого – лорда Рейялара Фарриса.

Василиска, цвет глаз которого я с какой-то стати видела даже в собственных сережках.

— Доброго дня, Матильда, — проговорил он, не моргая глядя на меня.

— Не поминай лихо, как говорится, — недовольно пробубнила я в ответ, собираясь захлопнуть дверь.

— Что?..

Но несмотря на ошеломление у господина следователя были отличные реакции! Сунуть носок сапога в исчезающий проем он успел. Очень хотелось открыть дверь повторно и с размаху ее закрыть, от души надеясь, что красноволосый поганец не успеет убрать свои загребущие конечности.

— Матильда, нам нужно поговорить!

А уж сколько серьезности в голосе, сколько едва уловимого осуждения моей безответственности! Полно, лорд Фаррис, я уже сдуру была умницей, что думает о судьбах других, и мне это совсем не понравилось. Лучше сидеть в подвалах с психом-начальником, чем проявлять с вами гражданскую сознательность!

В общем, у нас сложилась патовая ситуация. Василиск ногу не убирал, а я по-прежнему давила на створку, испытывая прямо-таки садистское удовольствие.

— Матильда, не дури, — попробовал договориться Рейялар. — Мы все равно побеседуем. И от тебя зависит, где это будет происходить, в участке или на твоей территории.

— С козырей идем, да? — злобно пыхтя, но не сдаваясь, осведомилась я.

Сдаваться не хотелось. А отступление сейчас почему-то воспринималось именно так. Словно капитуляция! И он снова сможет делать все, что заблагорассудится.

При воспоминаниях о том, что именно его светлости заблагорассудилось делать в последний раз, мои щеки вспыхнули пламенем. Именно в этот момент подлый стратег Фаррис нажал на дверь обеими руками и оказался в холле.