7.
На следующее утро Оля проснулась поздно. Она не слышала, как Скворцов уехал в офис, а дети разбрелись по делам. Голова нестерпимо болела, потому что после злосчастного конфуза с треснувшим фужером, захотелось напиться как свинья. Вот она и приняла больше своей положенной нормы, чтобы заглушить стыд и обиду на себя. Она не сдержалась и позволила чувствам вырваться на волю. Она выставила себя полной дурой перед этими старперами, и что самое главное, перед свекровью, Усольцевым и мужем.
Валера наблюдал за ее чрезмерными возлияниями сначала с улыбкой, затем в его глазах замелькала тревога. Однако он не стал ее останавливать или поднимать скандал. То ли не хотел портить матери и себе настроение, то ли желал в глазах гостей выглядеть этаким снисходительным и все понимающим мужем, который легко прощает своей жене всяческие проделки. А может просто ему было наплевать на все и всех. Он веселился, перетягал всех баб на танцпол и рассыпался в комплементах. Приятельницы свекрови млели от счастья и было смешно наблюдать, как старухи млели и строили ему глазки. Одним словом, Скворцов был весел, услужлив и чрезвычайно мил со всеми, включая и ее саму. Ларочка была очень довольна сыном и производимым им впечатлением. Теперь старухам не хватит и полгода, чтобы обсосать и банкет, и закуски, и Ларочку с ее Петрушей, свадьбой и их переездом в теплую страну.
Но Оля хорошо знала, что в первую очередь подруги свекрови будут сплетничать о ней. Брызгая от зависти слюной будут обсуждать ее прическу, платье, шикарный браслет и, естественно, разбитый фужер. Ну, а Валерка в нужный момент обязательно упрекнет ее в неподобающем поведении, состроит обиженного и будет несколько дней дуться. Высказаться по поводу ее поведения он хотел еще в такси, когда они возвращались с банкета домой. Но по какой-то причине передумал и всю дорогу восхищался матерью и Петрушей, которые наконец оформят свои отношения и остаток жизни проживут как нормальные люди у моря без забот и хлопот.
После того как треснул фужер, Татьяна Ивановна бросилась к Оле с салфеткой, а потом поплелась за ней в дамскую комнату. Охая и причитая, толстуха помогла застирать пятно. Потом услужливо протягивала бумажные полотенца и при этом лепетала что-то типа: "С кем не бывает, Оленька. Пятно легко отстирается. А лучше сдай его сразу в чистку. Небось дорогое. Ты только не расстраивайся". От этих жалостливых кудахтаний толстухи становилось только хуже. Но надеть привычную маску уже не составляло труда и Оля, благодарно улыбнувшись, сказала:
- Спасибо вам, Татьяна Ивановна, за помощь. Я в порядке, да и с платьем ничего на случится.
- Пожалуйста, Оленька. Ты выглядишь сегодня чудесно. Впрочем, как и всегда, - подсластила жизнь комплиментом лучшая подруга свекрови. - А браслет твой просто чудо. Валеркин подарок?
- Да. Он привез его из Лондона.
- Да, милая, повезло тебе с мужем.
- Согласна с вами, Танечка, целиком и полностью. Но и ему тоже повезло с женой.
- А никто и не спорит. Только вот...
- Что?
- Мне кажется, что с Ларочкой тебе надо быть поласковей. Тем более, что уедет она с Петрушей и видеться вы будете очень редко. Будь умницей, девочка моя, помирись с Ларочкой.
- Но мы и не ругались, - резко отозвалась Оля, подставляя мокрые руки под сушилку.
- Я понимаю, что вы обе ревнуете Валерочку друг к дружке. Но все же надо как-то находить общий язык. Хоть это и не мое дело, но я же вижу, как Ларочка переживает в последнее время...
- Это действительно не ваше дело, уважаемая Татьяна Ивановна, - резковато отозвалась Оля и выключила сушилку.
- Ну не злись, Оленька... Я же хочу, как лучше.
Усольцев тоже решил внести свою посильную лепту в ее отношения со свекровью. Когда все вволю порадовались за будущих молодоженов и их переезду в Испанию, Валерка пригласил мать на медленный танец. А она осталась сидеть за столом, провожая глазами мужа и Ларочку, которые принялись что-то живо обсуждать.
Вдруг рядом с Олей возник Усольцев и вежливо спросил:
- Ольга Николаевна вы не будете против, если я присяду рядом с вами?
- Нет, не буду, - ответила Оля.
- Не гоже молодой женщине оставаться в одиночестве за праздничным столом. У вас все хорошо? Мне кажется вы чем-то расстроены, - озабоченно поинтересовался Петруша, усаживаясь рядом с Олей.
- Нет, вам показалось, - соврала Оля и лучезарно улыбнулась будущему родственнику.
- Вы сегодня просто восхитительны, Ольга Николаевна!
Старый ловелас взял ее руку и поднес к своим губам. Оля, едва сдерживая брезгливость, руки не отняла и по-прежнему мило улыбалась.
- Вы, наверное, даже не осознаете насколько вы красивы и обворожительны. И как это Валерий умудрился заполучить вас? Я даже немного завидую ему.
Бархатный и слащавый голос Усольцева мог заворожить Ларочку или еще какую-нибудь старую дуру, но только не ее.
- Завидуете? Это вам нужно завидовать. Лариса Игнатьевна гораздо красивее меня.
Оля приняла игру Усольцева и кокетливо стрельнула глазами.
- Да. Ларочка - это любовь всей моей жизни. Но если бы мне скинуть годков этак двадцать, я бы с удовольствием поборолся за вас с Валерием.
Оля откинула голову и от всей души рассмеялась.
- У вас, Петр Викторович, не было бы никаких шансов. Я люблю мужа и ни на кого его не променяю.
- Да, я знаю, Ольга Николаевна. И простите меня, если я вас обидел, - совершенно серьезно сказал Усольцев. - Мы с Ларочкой очень рады, что у Валерия такая жена. Среди красивых женщин редко можно встретить такую верную и порядочную жену как вы. Вы особенная, Олечка. Но... - Усольцев сделал паузу и осторожно добавил: - Простите меня, дорогая, но меня кое-что беспокоит...
Петруша опять замолчал, пристально вглядываясь в лицо Оли. Она была заинтригована. Поведение Усольцева было по меньшей мере странным. Сначала какие-то пошловатые комплементы, теперь еще какое-то "но". Чего от хочет?
Между тем пауза начала затягиваться, но Оля не собиралась помогать новоявленному жениху выпутываться из затруднительной ситуации.
Наконец Усольцев решился:
- Я обеспокоен тем, Ольга Николаевна, что между вами и Ларочкой в последнее время возникло какое-то напряжение. Ларочка не понимает, почему вы стали реже бывать у нее, умышленно избегаете ее, перестали звонить, да и детям не разрешаете с ней видеться.
- С чего вы это взяли, Петр Викторович? - сердце Оли учащенно забилось, а под ложечкой неприятно засосало. Неужели старуха настолько проницательна, что догадалась о вспыхнувшей в ней ненависти?
- Ларочка мне сама сказала о том, что вы стали с ней холодны и практически перестали общаться. И эту перемену в вашем общении заметили все, не только я.
- Вы ошибаетесь и делаете неверные выводы. Я по-прежнему очень хорошо отношусь к Ларисе Игнатьевне. Но у меня столько дел и забот, что возможно я стала недостаточно внимательна к свекрови. Но я исправлюсь, честное слово, Петр Викторович, - попыталась схитрить Оля, но почувствовала, как фальшиво звучат ее слова и потянулась за бокалом с вином.
- Давайте, Оленька, я за вами поухаживаю.
Усольцев добавил вина в бокал Оли и извиняющимся тоном сказал:
- Мы с Ларочкой скоро уезжаем. И мне не хотелось, чтобы она покидала семью с тяжелым сердцем. Вы понимаете меня?
Сейчас глаза Усольцева напоминали два буравчика, просверливающих Олю насквозь.
- Нет, - резко ответила она. - У вашей будущей жены нет оснований для тревог. В нашей семье все хорошо. Валера в надежных руках и беспокоиться о нем и детях не стоит. И не нужно искать проблем там, где их нет. Так и передайте Ларисе Игнатьевне. А вот и она...