Глава семнадцатая: Черная ночь Моркота
"Человечество имеет одно неоспоримое свойство - какие бы невзгоды не обрушивались на него, оно всё равно встает, отряхивается и идет дальше. Прихрамывая." Людвиг Рим Первый Мемуары
Свет Яра тяжелым потоком обрушивался на раскаленную пустыню, заставляя камень скрежетать. Измученный путник шел вперед, по черной дороге, занесенной алым песком. Он шел вперед, с трудом переставляя ноги. Там, где он ступал, песок приходил в движение и устремлялся к страннику, налипая на изъеденные жидким пламенем ноги. По ногам, песок взбирался выше, к полупрозрачному торсу, сквозь который можно было разглядеть внутренности. На торсе песок начинал плавиться и растекаться, обволакивая изувеченное тело тонким слоем алого стекла. Так, слой за слоем, Самаэль восстанавливал своё каменное тело, не давая отрасти слабой и податливой человеческой плоти обратно. Он переплетал тонкие слои между собой, чтобы добиться большей плотности, большей прочности, большей ёмкости. Преодолев вихрь из осколков и пламенный океан, он больше не испытывал ни страха ни сомнений. Неважно, что ждет бывшего солдата впереди, неважно, какие ужасы и испытания приготовил ему Моркот, проклятый голос или тот, кто ждет его за стеной бури и спинами армады теней, Самаэль был уверен, что справиться или погибнет пытаясь.. Кто бы не ждал его там. Возможно, пройдя через все трудности и испытания, он встретит владельца этого мучительного голоса. Совсем недавно, у подножия Черного холма, бес назвал этот голос своим отцом. И пусть эти слова просто вырвались из его рта, Самаэль чувствовал, что они были близки к правде. Ох, он бы хотел встретить этого "отца" и обсудить с ним вопросы судьбы, долга и цели его, Самаэля, путешествия. При мыслях об этом в груди бывшего солдата вскипала жгучая ярость, но он брал себя в руки. Еще не время. Впереди еще ждет буря и кровожадные тени. Нужно готовиться, плести собственное тело нить за нитью, слой за слоем. Бес пытался воздействовать на черный камень, что проглядывал порой среди насыпей алого песка, но тот не желал отзываться и подчиняться его силе, так что приходилось довольствоваться песком. Не познав в своей жизни ничего, кроме солдатской службы, Самаэль мало смыслил в кузнечном деле, в обработке камня или выплавке металла, но тут ему на помощь пришли знания поглощенного огонька. Железный клык, в котором была заточена та искра демонической сущности, долгое время принадлежал шаману давно сгинувшего племени камнелюдов с вершин Меридиана. В памяти демона, камнелюды были рослыми широкоплечими людьми, с тяжелыми выступающими челюстями. Они жили в горных пещерах и умели обрабатывать камень, а так же выплавлять грубые железные инструменты. Шаманы же тех племен отличались остротой ума и изобретательностью. Впрочем этих примитивных познаний, пусть даже и от лучшего из представителей мертвого племени, было недостаточно. Бес был вынужден познавать все самостоятельно. Он вспоминал как были сплетены солдатские кольчуги, как выглядел многослойный доспех тяжелой конницы, в чем клинки из многослойной стали превосходили обычное оружие, а в чем уступали ему. Бывший солдат с усмешкой подумал, что, пускай он и сбросил своё прошлое вниз с Черного холма, оно все равно преследует его. Особенно - недостаток знаний. Так что Самаэль выстраивал своё тело, полагаясь на собственную интуицию. Время не стояло на месте. Яр успел переползти с рассветного края горизонта к закатному, и ветер принес прохладу, дарящую невиданное наслаждение после такого испепеляющего дня. Над пустошью поднялся пар. Позади, оттуда, где еще недавно бушевали волны расплавленного камня, раздался звенящий гул - это пламенный океан быстро застывал, лишенный жаркого небесного света. Самаэль не спешил. Буря всё так же висела на горизонте, изредка освещаясь всполохами молний. Казалось, что она тоже не спешить мериться силами с незваным гостем этой багровой пустоши. Шаг за шагом медленно продвигаясь вперед, Бес притягивал всё больше спокойного остывающего песка, усиливая и уплотняя узлы каменных мышц, упрочняя кристальную кожу. Работа отнимала немало сил. Впервые за восемь лет Самаэль почувствовал, как силы медленно покидают его, как истощается его, казалось бы неизмеримый запас энергии. О том, что будет с ним и с его новым телом, когда этот запас совершенно иссякнет, Самаэль пытался не думать, но все же старался расходовать силу максимально эффективно. Багровое плато было абсолютно безмолвным. Даже гром далекой бури не мог внести в это мертвое царство хоть какое-то подобие жизни. Песок, застилавший и алое стекло почвы и черный камень дороги тихо скрипел под босыми ногами странника. Яр в этом безумном мире двигался стремительней, уже почти скрывшись за линией горизонта, уступая место бездонной темноте. Вместе с тьмой на Моркот опустился и холод, вцепившийся своими незримыми клыками в кости Самаэля. - Замечательно, - прорычал Бес, чувствуя, как сложнее становиться плавить песок и плести слои своего нового тела. Мороз делал песок неподатливым и все больше сил приходилось тратить на укрепление собственной структуры. Воздух, обжигающий и сухой днем, внезапно стал ледяным. Каждый вдох, подобно сотни острых спиц, пронзал легкие и горло бывшего солдата. Но, все же идти по замерзающей пустыне было легче, чем плыть в океане кипящего камня, под испепеляющими лучами Яра. Голос в голове Самаэля все так же грохотал, выкрикивая повторяющиеся фразы о том, что Бес ему должен. Спустя столько лет этого беспрерывного грохота, Самаэль, казалось бы, должен был либо привыкнуть, либо сойти с ума. Как ни странно, ни того ни другого не случилось. Если конечно, не называть безумием его путь. Послав последний жаркий луч, Яр нырнул за неровную линию горизонта и на плато опустилась непроглядная тьма. Всполохи молний, иногда освещали бурю далеко впереди, и давали ориентир, но в остальное время странник ни мог разглядеть даже пальцев собственной руки, поднесенной к самому носу. В этой темноте Самаэлю чудились всевозможные шорохи, скрипы, прерывистое дыхание. Ему казалось, что сотни тысяч глаз жадно смотрят на него, что кто-то постоянно крадется у него за спиной. И, хотя его новая кожа не могла покрываться мурашками, холодок то и дело пробегал вдоль его позвоночника, круша недавнюю уверенность в своих силах. Самаэль устал пялиться в непроглядную черноту и закрыл гл