Глава четвертая: Первая охота
Холодный зимний ветер волчьими зубами вгрызался в мою больную спину, заставляя прочувствовать каждый проклятый камешек под копытами моей старушки. Кляча еле плелась сквозь снег, то и дело опасно кренясь то в одну сторону, то в другую. Но на раздраженные взгляды моих спутников я отвечал лишь усмешкой. Спешить было уже некуда. Взгляды жителей той задрипанной дыры, из которой мы выехали час назад, говорили больше, чем пристрастный допрос хозяина местного постоялого двора. И говорили они, что проделанный нами путь был напрасен. Потому я не стегал свою старушку, заставляя скакать вперед, потому Волк бы мрачнее тучи. Только новобранцы, веселый здоровяк из Аспасии, да угрюмый сирота Рыбак, откуда-то с пограничных земель , нетерпеливо рвались в пургу. Да только обогнать старшего Охотника у них кишка тонка. Багровый Моркот заливал всю равнину своим пугающим светом, придавая снегу розовато-кровавый оттенок. Не самое приятное зрелище. Говорят Моркот светит в самое страшное время... Но уже всё равно. Ведьма уже покинула Тихую чащу. Может какой-то добросерд из местных, проникшись благодарностью за вылеченную скотину, предупредил её, может сама она увидела в своём зеркале, прочитала в картах или раскинутых костях, выпущенных кишках или, Моркот его знает, как еще. За двадцать семь лет Охоты я перевидал столько разнообразия приёмов и уловок, что уже и удивляться устал находчивости и извращенности ведьминого ума. Так, или иначе, карга прознала о приближении Охоты, собрала свои пожитки и сгинула в необъятных предгорьях Меридиана. Но проверить мы были обязаны. Обязаны найти её логово в чаще, переворошить всю округу, перевернув каждый камень, каждую ветку, найти ведьму, или её следы, и направить Охоту в новом направлении. Может удастся разжиться травами и мазями. Спина бы моя не отказалась от ворожбы. - Неспокойно что-то мне, - Волк резко нарушил завывание ветра своим хриплым голосом , - Неладно тут... Я притормозил старушку и поднял сжатый кулак над головой, приказывая остановиться и быть "наготове". Волк обладал поистине звериным чутьем на опасность. - Рыбак, ко мне!, - мой голос тонул в снежном крошеве. Угрюмый парень направил свою лошадь и встал рядом со мной. Он был низковат, для Охотника, хотя наверняка был самым высоким парнем в той деревушке, из которой выполз. Железная глыба, которую кто-то по ошибке назвал мечем Охотника, с рукоятью была на три пальца выше его макушки. Как парень будет управляться с этой махиной - было непонятно. Улыбчивый здоровяк, ученик Волка, был ни дать, не взять сыном великанов, почти на голову возвышаясь над семифутовым наставником. В руках такого молодчика, этот толстенный лист, каленого в семи водах, железа, будет порхать как спичка. Ветер выл всё пронзительней, будь-то стая волков возносила свою черную молитву на Хель. Снежная крошка отчаянно врезалась в кожу, норовя разодрать незащищенные участки наших тел до крови. - Не нравится мне это, - тихо молвил мой ученик. Не смотря на свои рост, он обладал сильным, глубоким голосом, от которого так и веяло спокойствием. И угрозой. Эта черта мне и нравилась в нем. Он оставался спокоен при любых обстоятельствах. Но умение махать громадиной, что служит Охотнику и оружием, и щитом, ценится в нашем деле куда как больше. Ветер ревел, крепчая с красной секундой. Острые как кинжалы снежинки вынудили меня опустить забрало. Кони ржали и нервно подрагивали, вытаптывая в прогалины в снегу. Багровый свет, что дарил жестокий Моркот, с трудом пробивался сквозь стену бури, придавая надвигающемуся мраку кровавый отблеск. - Колдует! - порыв ветра донес едва слышный крик Волка, стоявшего всего десяти шагах от меня, - Ведьма ждала нас! Я и Рыбак щелкнули пряжками ремней, крепивших наше неуклюжее оружие к седлам наших кляч. Железки с гулким стуком ухнули в снег, повернувшись рукоятками к всадникам, как раз на уровне пояса. Мои старые глаза старательно высматривали хотя бы маленький намёк на силуэт или что-то подобное, но снежная буря, бушевавшая вокруг нас, делала все мои потуги бессмысленны. - Где она?! - я рвал глотку что есть сил, но бешеная ледяная мгла утопила мои слова в многоголосом нечеловеческом вое. Снег скрыл от моих глаз Волка и его ученика, оставляя нас двоих наедине с бушующим ветром. Кони упирались, расставив копыта, но буря валила их, заставляя неловко переступать по глубокому снегу. Рыбак спешился первым, не дожидаясь моего приказа. Встав под укрытие своего меча, он напряженно всматривался в завихрения бури. Криво усмехнувшись, я последовал его примеру. От "клинка" исходило приятное тепло, так необходимое в ужасном ледяном урагане. - Там был холм? - я взглянул в указанную учеником сторону и, напрягая старые извилины, постарался припомнить местность. Обширное поле, что отделяло поселение от хвойного бора предгорий с мрачным названием "Тихая чаща", было довольно гладким. Впрочем, в старых картах местности иногда отмечали некую возвышенность. Да и виднелось что-то такое в стороне, до тех пор пока пурга не скрыла все детали багровой вуалью. - Кажется да... Ветер крепчал с каждым мгновением, отрывая от земли всё новые и новые пласты снежного покрова, заставляя ледяную крошку с силой барабанить о широченные лезвия наших импровизированных укрытий. Рыбак хмыкнул, снял седло со своей полузамерзшей, дрожащей от холода и страха, клячи, и принялся обвязывать своё оружие ремнями, что ранее крепили этот устрашающий кусок метала к обреченному животному. Я пытался докричаться до Волка, но только рык урагана был мне ответом. Послав в Яр эти тщетные потуги, я обратился к своему ученику: - Надо двигаться, нас заметет к сучьей матери! Нужно добраться до Волка и Шутника, а после вырваться из этого проклятого снежного месива! Двигай за мной! Но угрюмый засранец отрицательно качнул головой, проверил обвязки на прочность и указал в сторону предполагаемого холма. - Сначала надо выбраться! - он ухватился за обвязки и поднял свой клинок на манер ростового щита, укрываясь им от беснующегося ветра, - Иначе замерзнем быстрее чем найдем их! И он двинулся сквозь снежное безумие, подс