ЧТО ЕСТЬ КУЛЬТУРА И ИСКУССТВО. Я считаю, что культуру плодотворно рассматривать как арсенал технологий, позволяющих нам взаимодействовать с природой - и с собственной, телесной, и с внешней, физическим миром,- а также друг с другом. Искусство же - это часть, особая разновидность таких техник. Каких именно - это вопрос на засыпку: четких границ, конечно, нет. Какая бы сторона человеческого существа ни вовлекалась в игру, искусство всегда соседствует с какими-то другими сферами: есть танец в балете, а есть и спортивный; слово - в пределах одного и того же текста - может быть то словом художника, то - ученого (кстати, поэзию в Средневековье считали разновидностью философии) - и т.д. Но без двух вещей произведение искусства немыслимо: во-первых, в нем обнаруживает себя некая сущность внутри человека (настроение, ключ восприятия, внутренняя форма и т.д.), а во-вторых, достигается это посредством особой символической формы - образа. Это общеизвестно, но так ли уж понятно? Почему это так и откуда оно? Подсказки - в истоках искусства, в магической практике первобытности.
МАГИЧЕСКИЙ ПЕРВООБРАЗ ИСКУССТВА. Искусство первобытности, насколько можно сейчас судить, практически совпадает с магией и часто является даже не образом жизни, а с_п_о_с_об_о_м в_ы_ж_и_т_ь (профессиональное искусство как способ з_а_р_а_б_о_т_а_т_ь н_а ж_и_з_н_ь - это уже совсем другое). Изначально, искусство н_е д_е_л_а_е_т_с_я: так, песню силы не учат по нотам и даже не сочиняют - ее дает Дух, и поют ее, опять же, не ради аплодисментов публики. Здесь (в магической практике) это способ найти решение, собраться с силами, позвать своего Хранителя и т.п. - цели вполне посюсторонние и насущные. Так же обстоит с танцем, рисунком (например, на амулете) и проч. Конечно, допустимы и простые применения,- скажем, спеть, чтобы дать выход радости или, наоборот, чтобы позвать ее. Но опять же - все это техники жизни, дело обиходно-житейское. В целом, красота и Дух для первобытности - вопрос повседневного практикования, а не посещения концертных или церковных мероприятий, как это у нас.
Является ли такая практика чисто психологической самонастройкой или достигается выход на тонкие планы материи (которые сейчас всерьез исследует наука), или же шаманские описания достоверны вполне буквально - это другой вопрос. Важно, что подобным образом реально сопрягается обычный мир = обычное состояние сознания (явь, как это называли древние славяне) и реальность магическая, незнаемая (навь). О последней следует сказать, что к ней принадлежит и наша собстввенная телесность, нам же мало известная и для нас же чудесная (достаточно вспомнить реальность сновидений). Вот почему терпят неудачу все попытки запереть человечество в общепринятую версию реальности (якобы "реалистическую"): это равносильно запрету на тело, а как же без него? Первобытность же принимает магическую сторону мира как данность и дает к ней ключи, как бы язык общения - или, если угодно, тропы для путешествий. Отсюда и происходят образы (символы) искусства первоначально, это как бы имена (или адреса) духов ("чегото внутри").
Итак, в исходном своем виде искусство: - составляет одно целое с магией (а также с религией, наукой и т.д.) и является прежде всего способом жизни; - не знает разделения на творцов и публику, всегда практикуется - личностью или группой (чаще небольшой); - связует обычную и магическую, социальную и телесную реальность; символика его первична, легко опознаваема, и, так сказать, адресна; - обращено к Духу и воздаяние ищет получить от него; это личная сила, здоровье, удача, - наконец, самое Дух.
От такого искусства историческое человечество уходит и прогрессирует - к какому? Сейчас посмотрим.
ИСКУССТВО СОВРЕМЕННОСТИ. В результате достижений цивилизации искусство стало чрезвычайно важной персоной. Из коллективного владения оно перешло в собственность избранной когорты профессионалов и вместе с ними парит в олимпийских высотах. Оттуда в долины сходят вечные творения, которые смертные приветствуют благоговейным ропотом, переходящим в рев восторга. На попытки любителей - а к ним относится всякий чужак, посягающий на место в когорте - творить самим профессиональное искусство смотрит с омерзением и пресекает при любой возможности. С подозрительными субъектами вроде духов это искусство больше не якшается, а свое магическое прошлое именует этнографией. Оплату натурой - пламя, личная сила, Дух - современное искусство не признает и требует твердой валюты - причем не от Духа (он приписан к другому ведомству), а от публики и начальства. Да и что такое Дух? Очень просто - это приятные переживания в голове гражданина N при поглощении произведений искусства. Во всяком случае, так меня уверял сам гражданин N - литератор-фантаст и, кстати, атеист. Да, еще - забыл сказать, чем приятны переживания: из-за сотворчества. Одно слово - прогресс в искусстве!
А если серьезно, индустриальная модель искусства становится для него капканом. Происходит вот что.
Во-первых, искусство теряет звено* с Духом - заменяет ____ * звено - понятие нагваль-магии, тольтекской традиции знания
его на социальный заказ, а это куда как не равноценно. Внешние задачи мало-помалу перехватывают другие сферы и обгоняют искусство. Так, литературу как властительницу дум теснят теледискуссии, спорт зрелищней театра, компьютерные сражения увлекательней кино и т.д. Наконец, уходит и госзаказ - и искусство остается ни с чем.
Во-вторых, в отсутствие звена у искусства возникают проблемы с языком, с символикой. Символы теряют соотнесенность с реальностью - не то что магической, а всякой. Бесспорно, свободное обращение с символами имеет свою притягательность. Так, легче сложить цифры на бумаге, чем ворочать бочки в вагоне при их пересчете. Однако когда надо предъявить именно бочки - реальность,- могут возникнуть осложнения. Они и возникают - так часто у авангарда: его изощренные построения оказываются запутанным способом сказать или все то же, или вовсе ничего. Конечно, кому что нравится,публика-то вначале изумлялась. Только где она сейчас, эта публика?
Другая сторона этой игры в символы - та легкость, с какой само искусство теряет подлинность. Оно творит иллюзии, видимость - но и само легко становится видимостью искусства. В самом деле, чего стоят толки об уникальном мире художника, если вопрос о подлинности полотна решают в химической лаборатории! (Если это настоящий Сезанн, то картина уникальна и всем надлежит восхищаться. А если подделка, то ничего уникального нет, и восторги ошибочны. Так что же предмет восхищения - сама картина или результат экспертизы?)
В-третьих, искусство в качестве индустрии следует принципу производства (позднее, серийного) готовой продукции. Творчество отходит к группе немногих профессионалов, а публике отводится роль пассивного потребителя. Сотворчество зрителя/читателя - миф (удобный для тех, кто привык жить на готовом - мнении, стиле, образе и т.д.). Подобное разделение труда, в итоге, для искусства самоубийственно: публика просто теряет интерес к товару. Сам-то художник, возможно, и путешествует в магическую реальность, но зрителю достается модель, путевые заметки. А ведь изначально человек обращался к искусству как раз затем, чтобы подобрать личные ключи к своему бытию, ко внутренней чудесной реальности - но именно этот путь ему перекрывает искусство "готовое" (собственно, во многом для этого его и заводят). Естественно, рядовой налогоплательщик видит в былой рабочей снасти безделушку и законно недоумевает - а чего ради он должен ее содержать? Он-то - вне игры!
В-четвертых, миф о святом, бессмертном - каком еще? искусстве находится уж в очень большом разладе с реальностью. В ней хватает и весьма механической рутины, и низости, и прочего "неолимпийского". Не буду спорить с мифом, только напомню, что во всех духовных традициях (христианской, суфийской, даосской - любой) движение начинается с избавления от гордыни и самопотакания - это самые начальные ступени. Таким образом, "олимпийский" миф - это способ прицепить к искусству гирю деланья собственной важности - и притормозить как можно ниже.