Жека сморщил лоб и задумался, облокотившись о перила:
- Взаимопроникновение, слияние масс, сверхплотность и искажение пространства-времени... и всё это - у нас над головой? В нескольких тысячах метров от поверхности образуется чёрная дыра. Ништяк! Дед тронутый, это факт.
Алина мягко возразила:
- Жека, мы в четырёхмерности. Здесь другие понятия о ближнем и дальнем. Никакое существо не могло своим ходом преодолеть миллионы лет между нами, но мы своими глазами видели сколопендр, птеродактилей и доисторических комаров, а потом полярных волков и мамонтов. Ты думай, сколько хочешь. Но не вмешивайся. Ты будешь следующим, если у меня ничего не получится. И сделаешь всё лучше. Не позволь нашим прийти в ковчег и погибнуть вместе. Ничего глупее быть не может. Если у тебя тоже не выйдет, Фа Земин присмотрит третьего кандидата и объяснит ему то, что сообщил мне. Он странный, этот дед, я его разгадываю и не разгадаю: какой-то ускользающий от понимания тип.
Жека перебил её:
- Если мембрана ковчега не закроется, ты выиграешь во времени, так?
- Да. Для пиратов я буду двигаться слишком быстро, они не успеют за мной.
- Понятно.
Они помолчали. Жека задал вопрос:
- Дед намекнул, как застопорить входную мембрану?
- Нужно застрять в ней, и она не закроется.
-?
- Потом ковчег очистится от биомассы в ненужном месте, но это будет потом.
Евгений Бизонич принял решение и всем своим видом дал это почувствовать. Алина взвелась, но предпочла скрыть возмущение, только пожалела, что не родилась мужчиной: она бы ударила Бизонича в нос. В самоуверенный нос, потом ещё туда, куда положено, и обязательно победила бы.
Жека сказал:
- Так, крошка. Едем вверх, посмотрим, что имел в виду дед Фа. Как тебе реально застрять в мембране. А я сделаю всё остальное, я знаю ковчег изнутри. Если хочешь подвига - совершишь его, став затычкой в квадратной жопе ковчега. Если выживу - обещаю вытащить тебя как можно скорее. Если уж нет, то - извини.
Алина подумала и согласилась.
Они очень медленно ввели платформу подъёмника в шахту хронокапсулы, проехались туда и сюда, изучая гладкие стены, обступившие их. Так и есть: по периметру входа, по самому краю, тянулась конструктивная ниша: неглубокая, но достаточно высокая, чтобы даже Жека, не говоря уже об Алине, мог выпрямиться в ней в полный рост. Зборовской предстояло стоять в нише столько, сколько понадобится, на высоте примерно четырёх тысяч метров над землёй. С Алиной был шлем Фа Земина, а в шлеме кислородная система, помогавшая дышать в разреженной атмосфере, без дыхательной смеси кружилась голова, сжимало виски и появлялось ощущение песка в глазах. Во время подъёма они по очереди засовывали в шлем голову и дышали, снабжая кровь кислородом. Но в шахте лифта, когда они остановили платформу, плотно закрывающую вход, содержание кислорода вернулось в норму, и они смогли сказать друг другу несколько слов перед расставанием.
Жека участливо спросил:
- Высоты не боишься?
- До сих пор не боялась... - ответила Алина, подавленная тем, что пришло время не размышлять, но действовать. Она преодолела приступ страха, заставив себя жить только сиюминутностью, не пытаясь цепляться за прошлое, не думать о будущем.
Алину трясло. Жека Бизонич пока справлялся, только лицо стало твёрже. Он произнёс, оценив выпрямившуюся в упрямом порыве спутницу:
- Классный ты пацан, и даже лучше! Не жалею, что дрался за тебя с Карнадутом!