Я выдохнула и скрестила руки на груди.
– Видишь, – повернулась я к Элси, – Джек не считает меня дурой!
– Никто никогда даже отдаленно не намекал, что ты дура.
– Надо кому-то сказать. – Я крепче сжала кулаки. – Мисс Биссель, полиции, правительству…
– У тебя испытательный срок, – напомнила Элси. – Кем тебя сочтут, если мы побежим к мисс Биссель?
– У меня испытательный срок, – пояснила я Джеку. – У меня всего месяц доказать мисс Амброуз, что я не схожу с ума.
Джек посмотрел на нас обеих и протянул руку:
– Я вам вот что скажу, Флоренс: попробуйте совет моего врача.
Я упорно не разжимала рук.
– Какой совет?
Джек потрепал меня по коленке:
– Отчего бы нам не подождать и не понаблюдать?
Я сделала еще круг по гостиной. Все пели о пьяных матросах. Я различала голоса Джека и Элси даже с другого конца комнаты – там, где Ронни подпирал стену. Вернее, раньше подпирал, потому что он уже ушел. Я видела тележку с едой и доску объявлений, видела миссис Ханимен в кресле, обложенную подушками, но место, где стоял Ронни Батлер, было пустым.
– Куда он делся? – прошептала я.
Никто не ответил.
Я вышла в коридор. Единственным, кого я там увидела, была молодая немка, которая скрылась в одной из комнат.
– Вы меня ищете? – прокричала я, но двойные двери прощально закачались. Даже на стойке администратора было пусто, только телефон звонил в одиночестве, пока не ответил автоматический голос мисс Биссель:
«Спасибо, что вы позвонили в «Вишневое дерево». Мы предоставляем услуги проживания престарелым. Все телефонные разговоры записываются с целью контроля и обучения персонала».
Я пошла обратно по коридору на звук хорового пения и вскоре снова различила голоса Джека и Элси. На ходу я поглядывала в маленькие окошки на дверях. И только дойдя до кухни, я увидела Ронни: он стоял у одного из подносов с сандвичами и что-то вынимал из кармана.
– Он пытается нас отравить!
Джек проводил нас до моей квартиры. Я сказала, что в этом нет необходимости, еще до того, как он предложил, но Джек настоял.
– Зачем ему это, черт побери? – Элси сняла пальто и без спросу устроилась в любимом кресле у камина. – Какая у Ронни может быть причина кого-то травить? Опять чудишь, Флоренс!
– А что он тогда делал в кухне, зачем стоял над едой? – Я подошла к окну и резко задернула занавески. – Почему он вообще в кухню зашел?
– Наверное, решил взять себе еще сандвич, – сказала Элси. – Или поискать молока. Нам ведь никогда не приносят достаточно, скупердяйничают…
– Нам не разрешается заходить на кухню. – Я уселась в другое кресло и взглянула на зашторенное окно. Узенькая полоска дневного света пробивалась сквозь щель между занавесками. – На дверях же написано: «Только для персонала». Слушайте, все же записывается для контроля и обучения! Значит, записалось и то, как он в кухню лазил! Тогда его можно отследить! Давайте скажем кому следует?
Элси двумя пальцами сжала переносицу. Я снова покосилась на окно.
Джек дотянулся и плотнее задернул занавески.
– Так лучше? – спросил он, и я кивнула. – Давайте-ка отступим на шаг и подумаем, что предпринять.
– Может, включим свет? – подала голос Элси. – А то теперь я ни черта вокруг не вижу.
Я поняла это, только щелкнув выключателем, когда свет от лампочки разлетелся до самых укромных уголков. Я слишком волновалась о сандвичах, чтобы заметить раньше.
– Слоник, – сказала я.
Мы все поглядели на каминную полку.
Фарфорового слоника не было.
– Девяносто семь?! – Хэнди Саймон поискал глазами стул. У него подкосились ноги, но свободного стула не нашлось. – Девяносто семь? – повторил он.
– Девяносто семь. – Мисс Амброуз ткнула пальцем в картонную папку. – Он вообще не выглядит на девяносто семь! Вот вы бы дали ему почти сто лет?
Саймон сморщился от умственных усилий. Он подумал о своем деде, который провел последние годы в больнице Сен-Джон и умер, когда ему было далеко за восемьдесят, и о женщине из магазина на углу, которая отбилась от банды хулиганов единственно своей тростью и крепкой фразочкой, услышанной по телевизору.
– Не уверен.
Мисс Амброуз повторила:
– Вы можете поверить, что ему девяносто семь?
Саймон наконец понял, что это один из вопросов, которые задают не в расчете на аргументированный ответ, а просто в ожидании согласия собеседника.
– Нет, – ответил он, – никак не могу.
Он глянул в общую гостиную. Кабинет мисс Амброуз был со стеклянными перегородками, расчерченными решеткой, и казалось, будто смотришь сквозь прозрачную шахматную доску. Джастин убрал свой аккордеон в футляр, и большинство жильцов поплелись к телевизору. Габриэль Прайс сидел спиной к кабинету мисс Амброуз на одном из жестких стульев, обычно предназначенных для персонала. Но по повороту головы было очевидно, что он смотрит вовсе не на экран.