Луна лезет в свою сумку, которую взяла только ради книги.
- Вы не могли бы?..
Луна умолкает - ей внезапно становится стыдно за то, что книга уже так потерта, исписана, хотя и новая. Это все равно что угощать обслюнявленными конфетами. Луна мнется, ей хочется куда-то деть злополучный томик.
Но писательница радуется, как ребенок, хватает книгу. Раскрывает. Видит надписи на полях. Говорит:
- Вы прочли? Вы, правда, прочли?
- Да...
Писательница оглядывается. Видит диванчик, подходит к нему, Луна идет за ней. Писательница садится и начинает рыться в сумке. Луна замечает там несколько упаковок бумажных салфеток, батончики гематогена, пакетики с орешками и сухими вишнями и какую-то серую пластмассовую коробочку.
- Вот! - писательница достает ручку. - Как вас зовут?
- Луна... Ой, это не моя книга!
Писательница несколько затихает. Именно затихает, а не задумывается, расстраивается или еще как-то.
- Моего фотографа, - говорит Луна. - Я прочла. Мне понравилось. Особенно похороны, когда ветер...
Не хватает слов, и Луна крутит ладонями над головой, показывает, как дул ветер. Замирает. Озирается: вдруг на них пялятся? Но никому не интересно то, с кем говорит Луна.
А писательница снова зажигается. Как лампочка. Она улыбается, кивает головой.
- Красиво, в общем, - завершает Луна. - Я хотела купить, но в магазинах книги нет...
Писательница снова кивает головой.
- С магазинами всегда так. Хотите, подарю?
- Хочу! - быстро соглашается Луна.
Писательница снова залазит в сумку. Затухает - огорчается.
- У меня нет с собой... Но может, как-нибудь в другой раз?
В другой раз? Честно?
- Непременно! - Луна уже лезет в свою сумку, достает визитку. - Завтра я занята, но послезавтра мы можем пообедать.
Писательница берет визитку. На какое-то мгновенье ее пальцы касаются пальцев Луны, Луна вздрагивает.
- Я с удовольствием пообедаю с вами, - говорит писательница и улыбается.
Фаза первая. Медовая. Глава 5. Лесма. Часть первая
Я существую как ветер. Но ветер не стоит на месте, он не помнит места, где был. И даже если кто-то тебя любит...
Моё имя... Моя история... Это всего лишь ложь. Ложь на некоторое время...
Нося маску, мои губы сладко шепчут фальшивое имя, фальшивую историю и фальшивый смех...
* * *
- Следующий на общий!..
- Давайте руку... Расслабьтесь... Всё, готово. Следующий на обший!..
- Теперь глубоко вдохните. Задержите дыхание.
- Выдохните.
- Все. Можете вставать.
- Покажите ваш лист давления... Что пьете? «Индапамид»? «Конкор»?.. Головокружения повторяются? Кровь идет носом? Соблюдайте диету, витамины... В принципе анализы у вас неплохие, кардиограмма... Ухудшений я не вижу. Через полгода явитесь на плановый осмотр...
В общем-то, ничего нового. Давление. Плохие сосуды. Анемия. Это не приговор, а стиль жизни. Правда, у меня он еще сопровождается головокружениями и регулярными кровотечениями из носа.
Гематоген и орешки в сумке. Несколько упаковок бумажных платков. Тонометр. Таблетки в отдельном кармашке. Бутылка воды.
Еще блокнот. Ручки. Диктофон. Нетбук. Телефон. Несколько зарядок и переходников. Флешка.
Это уже нужно для работы.
У меня натуральные рыжие волосы. Очень белая кожа. Я ношу немаркую одежду и обувь без каблуков.
Это, пожалуй, все, что нужно знать обо мне первое время. (Смеется).
Ах да! Меня зовут Лесма Рут.
Азэми Ода - это мой псевдоним.
Мама бы с ума сошла, если бы опубликовала книгу под своим настоящим именем. Правда, издателю я сказала, что не уверена в своих силах, приплела «проклятье первого романа» (где-то слышала о таком). Ну, вот честно! Не буду же я незнакомому дядька рассказывать все наши семейные трения? (Разводит руками).
«Азэми» - это по-японски «чертополох». Ода - чтобы было созвучно. Японский - это в честь папы. Он был профессором кафедры Востоковеденья в местном институте. У него даже вышло несколько монографий. Говорят, он бы достиг большего, но рано умер.
Да! Возможно, вы слышали о нем - Алан Рут. Нет? Тогда не важно. (Машет рукой).
Почему «чертополох»? Потому что на Востоке это символ свободы. (Смеется). Да, такой вот символ.
Я всегда мечтала о свободе. Понимаете? Вырваться. Зацепиться за что-то и сбежать! Собственно говоря, именно об этом моя книга.
Понимаете, папа был хорошим человеком, но слабым. Он пил. Нет, не буйно и не запойно, но все-таки. В итоге утонул в луже. Глупая смерть.
Мама так и не смогла с этим справиться. Она очень его любила. Сейчас работает в библиотеки института отца. Там организовала небольшой музей его памяти, а в нашей квартире - настоящий мавзолей.