В конечном счете, они оставили решение за ней, но Делуция увидела мудрость в их совете и, как бы трудно это ни было, согласилась. Это не означало, что ее сердце не разрывалось при мысли о том, что она оставит свою любимую лошадь… по крайней мере, так было до вчерашнего дня, когда она стала свидетельницей чего-то, что помогло облегчить ее отчаяние.
Жена конюха Корбина — доктор Села, дворцовый лекарь — была бесплодна столько, сколько Делуция себя помнила. Два месяца назад Корбин и Села наконец решили удочерить маленькую девочку. Эта девочка — Рува — не произнесла ни слова с тех пор, как ее удочерили, и никто не знал, говорила ли она вообще за свои предполагаемые семь лет. Вчера, однако, Делуция прибыла в конюшню и обнаружила Руву в стойле Танцовщицы, ее руки обнимали кобылу, а по щекам текли слезы. Более того… она шептала слова, которые Делуция не могла услышать, первый и единственный признак того, что она показала, что способна говорить.
Делуция скрылась прежде, чем Рува увидела ее, но образ девушки, ищущей утешения у Танцовщицы, запечатлился в ее сознании. Она немедленно разыскала Корбина и попросила, чтобы Рува была единственной, кто заботился о Танцовщице в ее отсутствие. Кобыла помогла Делуции пережить годы одиночества, возможно, она тоже сможет исцелить те раны, которые мучили Руву.
По крайней мере, Делуция на это надеялась. И это было единственное, что удерживало ее от отчаяния, когда она вернулась с прогулки и в последний раз ухаживала за Танцовщицей, молча прощаясь.
Или… возможно, не так тихо, поскольку она не могла удержаться от тихого разговора во время работы.
— Веди себя хорошо, пока меня не будет, слышишь меня, девочка? — сказала Делуция, проводя щеткой по гладкой гриве Танцовщицы. — И сотвори свою магию с Рувой. У меня такое чувство, что ей это понадобится.
Танцовщица тихонько заржала, как будто поняла и согласилась.
Губы Делуции приподнялись, но в то же время они дрожали.
— Я буду скучать по тебе, — прошептала она, уткнувшись лбом в сильную шею Танцовщицы и вдыхая ее знакомый пыльный запах. — Но я вернусь через несколько месяцев на Кальдорас. Мы вместе поедем кататься по снегу, а потом я добавлю патоки в твое теплое пюре. Звучит хорошо?
Еще одно тихое хихиканье Танцовщицы вызвало улыбку Делуции, но прежде чем она смогла сказать что-то еще, другой голос вмешался первым.
— Разговаривать со своей лошадью — первый признак безумия, принцесса.
Вздрогнув, Делуция отступила от Танцовщицы и повернулась лицом к двери стойла.
— Мы должны прекратить встречаться подобным образом, — сказала она, увидев, что Деклан и Кайден снова стоят позади нее.
— Мы слышали, что ты хотела поговорить с нами, — сказал Кайден, объясняя их присутствие.
Темные глаза Деклана заискрились весельем, когда он добавил:
— Мы можем вернуться позже, если вы предпочитаете? Может быть, как только вы закончите свой разговор?
Делуция скорчила ему гримасу, надеясь скрыть жар, который, как она чувствовала, коснулся ее щек.
— Не нужно. Просто дай мне минутку, и встретимся во дворе.
Кайден кивнул и потащил все еще слишком веселящегося Деклана прочь.
Делуция крепко зажмурила глаза, отбрасывая смущение, а затем снова открыла их, чтобы обнять Танцовщицу, точно так же, как она видела, как это делала Рува вчера.
— Я люблю тебя, мой прекрасный друг. — Она высвободила руки, а затем поцеловала мягкую мордочку Танцовщицы. — Скоро увидимся снова. Обещаю.
И прежде чем она смогла позволить слезам, застилавшим глаза, пролиться, Делуция отодвинулась и вышла из стойла, ее грудь неестественно сжалась, когда она направилась по проходу, не оглядываясь.
С каждым шагом девушка старалась сохранять самообладание, и это удавалось ей только потому, что она знала, что Кайден и Деклан ждут ее. Она поступала правильно, принцесса была уверена в этом. Но это все равно было тяжело. Ей просто нужно было верить, что ее инстинкты были верны, и что Рува была бы так же хороша для Танцовщицы, как Танцовщица, без сомнения, была хороша для Рувы.
Как только показался внутренний двор, Делуция выпрямилась и отбросила свои страдания, стало легче, когда она увидела, что Джира присоединилась к обоим мальчикам, поскольку это означало, что потребуется только один разговор.