В конце концов, она была права. Ее титул ничего не менял.
Потому что Макстон все это время знал, кто она такая.
И он играл с ней с самого начала.
Он заслужил ее доверие, заслужил ее обожание. А потом он использовал все это против нее, предав наихудшим из возможных способов.
— Сегодня такой прекрасный день, — сказала королева Осмада, ее нежный тон ослабил напряжение, которое Делуция почувствовала на своих плечах. По крайней мере, до тех пор, пока королева не добавила: — Может быть, Макстон захочет покататься верхом по саду с Делуцией после завтрака? Летом она ходит туда каждое утро… будь ее воля, я убеждена, она предпочла бы жить в конюшне.
Нерита тихо засмеялась вместе с королевой, но Делуцию охватил страх, словно тиски, сжимающие ее грудь.
— На самом деле, мама, — быстро сказала она, прежде чем кто-либо еще успел заговорить, — у меня уже есть компания для сегодняшней поездки. — Ей удалось изобразить то, что, как она надеялась, выглядело как извиняющаяся улыбка, когда она повернулась к Макстону и сказала: — Возможно, в другой раз.
Другой раз никогда бы не наступил, если бы ей было что сказать по этому поводу. Она бы солгала сквозь зубы, если бы это означало избегать его как можно больше в течение следующих семи дней. Потом он уедет, и она снова сможет вздохнуть свободно.
— Какая жалость, — огорчился Макстон, потянувшись за булочкой с корицей и разрывая ее пальцами. В его глазах мелькнула злобная искорка, когда он добавил: — Мы оба знаем, как мне нравится посещать конюшни и проводить время с лошадьми.
Делуция больше не могла смотреть на него. Ее руки дрожали, когда она потянулась за вилкой и вонзила ее в омлет, приложив значительно больше силы, чем было необходимо. Она вздрогнула от скрежета стали о фарфор, надеясь, что никто больше этого не заметил.
— Не сомневаюсь, что мой сын сможет развлечь себя сам, как и последние три дня, — сказала Нерита, отпивая из чашки. В ее словах не было обвинения, но они все равно заставили короля и королеву неодобрительно посмотреть на Делуцию.
Она знала причину их осуждения. Последние слова госпожи Альмы не были напоминанием, они были предупреждением: «Принцессы всегда любезные хозяева».
Делуция была совсем не любезна с Макстоном с момента его прибытия.
Впервые увидев его три дня назад, она отказалась произнести ни единого слова приветствия, игнорируя многозначительные взгляды своих родителей. Долг требовал, чтобы она сохраняла видимость сердечности, особенно учитывая важность Нериты как судьи Высокого суда. Но, увидев высокомерную ухмылку Макстона, она встала дыбом настолько, что ей пришлось развернуться на каблуках и выбежать из комнаты, чтобы не поддаться своему непреодолимому желанию стереть самодовольное выражение с его лица.
За прошедшие с тех пор два дня ее настроение не улучшилось, хотя ей удалось высидеть оба напряженных завтрака так же, как и сегодня, только благодаря тому, что она оставалась как можно более молчаливой и сосредоточилась на еде.
Она знала, что родители были обеспокоены ее поведением. Мать разыскала ее вчера вечером после ужина, и Делуция предложила расплывчатую отговорку о столкновении личностей. Осмада, однако, разглядела сквозь ложь скрытую за ней боль, но, к счастью, не стала настаивать на дальнейших подробностях. Вместо этого она взяла дочь за руки, и это прикосновение успокоило Делуцию больше, чем когда-либо могли бы сделать любые слова. Когда король присоединился к ним вскоре после этого, он не задавал никаких вопросов, просто обнял Делуцию и прижал ее к себе.
Несмотря на сочувствие, которое мать и отец свободно предлагали наедине, девочка знала, что от нее ожидают, что она займет место принцессы и предложит Макстону компанию в качестве гостя дворца. Ее родители не знали, почему ей было так трудно, почему она не хотела быть рядом с ним. Если Делуция расскажет им, она знала, что они поймут. Но ей было слишком стыдно делиться. Боль и предательство — пять лет спустя, и они почти не исчезли. Во всяком случае, чувства только усилились, вместе с каменными стенами вокруг ее сердца.
— Лорд Макстон, возможно, захочет подумать о поездке в город сегодня, — предположила Делуция, ни к кому конкретно не обращаясь, нарезая бекон. — Рынки всегда богаты в это время года.