Джордан знал, что он чувствовал к ней. Он знал это уже давно… возможно, с того самого первого момента, когда ее прищуренные сине-зеленые глаза остановились на нем четыре года назад. Никто раньше не высказывал ему в лицо, но если когда-либо была душа, достаточно храбрая, чтобы сделать это, он должен был знать, что это будет наследница медоранского трона, даже если он не знал ее личность в то время. Вместо этого он думал о ней как о капризной принцессе — не королевского рода — и с годами так и не заглянул глубже в ее чувства. Никогда не задавался вопросом, был ли антагонизм, который он испытывал к ней, на самом деле сдержанным уважением, которое только и ждало, чтобы перерасти во что-то большее.
Теперь, проведя с ней время и узнав, кто она на самом деле, неудивительно, как развивались его чувства; как то, что было между ними, превратилось из вынужденной дружбы ради Алекс в настоящую привязанность, а затем и дальше.
Но, несмотря на то, что Джордан чувствовал — и как он был уверен, что она чувствовала к нему, — он все еще боролся с принятием того, что у них может быть такое будущее вместе. По многим причинам… все из которых ему было трудно вспомнить, пока она смотрела на него такими яркими, полными надежды глазами.
Зная, что ему нужно отступить, прежде чем он сделает что-то, что пересечет эту грань между ними, что значительно усложнит ее безопасность, Джордан опустил руку и кашлянул.
— Конечно, я не сержусь. Ты гуляла со мной каждую ночь… тебе нужно было поспать. — Затем добавил: — И кроме того, если бы ты вышла прошлой ночью, ты бы меня не нашла.
Ее взгляд стал скептическим.
— Ты… ты тоже проспал всю ночь?
Джордан хотел бы сказать ей «да», хотя бы потому, что знал, что она беспокоится о нем. Но он не мог солгать ей. И он этого не хотел. Даже если правда была едва ли тем, чего она ожидала.
— Нет, в итоге я отправился на… поручение… с Охотником, — ответил Джордан. — Мы вернулись поздно. Или, э-э, рано, я думаю.
Д.К. склонила голову набок.
— Что за поручение?
Джордан знал, что сейчас потребуется отвлекающая тактика, поскольку он не собирался делиться с ней — или с кем-либо еще — тем, что он охотился на хироа и оказался в нескольких шагах от Эйвена. Она бы взбесилась. Алекс взбесится. Биар взбесится. А потом они зададут всевозможные вопросы, ни на один из которых он не хотел отвечать, в то время как его разговор с Охотником оставил такое болезненное чувство.
— Ему нужна была помощь с кое-чем в лесу, — осторожно сказал Джордан. — К тому времени, как я добрался до общежития, уже рассвело.
Он переступил с ноги на ногу, сознавая, что Д.К. смотрит на него так, словно ждет продолжения. Но потом она тихо рассмеялась и закатила глаза.
— Ты же знаешь, что я не твоя нянька, верно? Я не жду, что ты будешь рассказывать мне все, что у тебя на уме, особенно когда это не мое дело. Просто скажи мне, чтобы я не вмешивалась, и я пойму.
Джордан не смог сдержать ухмылки, появившейся на его лице.
— Ты шутишь, да? Как будто я когда-нибудь осмелюсь сказать что-то настолько неуважительное королевской принцессе.
Глаза Д.К. расширились, и она испуганно огляделась, но Джордан уже проверил, чтобы убедиться, что рядом никого не было. Он всегда был осторожен, когда использовал ее титул, в шутку или нет. Он знал, как важно для нее сохранить как можно больше анонимности.
— Ты смешной, — невозмутимо произнесла Д.К., снова поворачиваясь к нему, как только увидела, что никто не был достаточно близко, чтобы подслушать. — Но я серьезно… ты не должен говорить мне ничего, чего не хочешь. Никогда.
Джордану пришлось побороть желание снова прикоснуться к ее щеке, притянуть ее ближе и обнять. Вместо этого он ограничился тем, что взял ее руку в варежке в свою и нежно сжал.
Он уже знал правду в ее словах. Она доказывала это ему снова и снова каждую ночь в течение прошлой недели, сидя рядом с ним на холоде, вместо того, чтобы принуждать его говорить до того, как он будет готов. Он был благодарен за это больше, чем за что-либо еще, что они когда-либо делили между собой. И именно из-за этого он не смог удержаться от простого пожатия руки, поэтому наклонился и нежно поцеловал ее в лоб, прикрытый шапочкой, прошептав:
— Я знаю.
Он отстранился как раз вовремя, чтобы увидеть, как ее горло дернулось, а щеки снова вспыхнули. Он знал, что она ненавидит это… проклятие рыжеволосости, как она однажды пожаловалась ему. Но хотя в то время он знал, что лучше не признаваться ей в этом, это было еще одной чертой, которую он любил в ней. Что ее эмоции так ясно отражались на ее лице, сама кровь выдавала, что она чувствовала в любой момент времени.