- Вот вроде всё сладилось, и родители её на ярмарку подались... - продолжил КорЕнь, - и мы не дюже заняты оказались. Только она, чтоб всё по её. Я и согласился. Тогда Лиса эта намотала ЛЕвушке с ПрАвушкой тряпки всякие, чтобы не подслушивали и не подсматривали, да по соседним кустам распихала. Вот... я уж и лобызаться приготовился, а тут выскочил её ухажёр Вася. Раз и срубил мою неразумную первую голову. Моргнуть даже не успел. Только ЛЕвушка с ПрАвушкой без подглядывания с подслушиванием ну никак обойтись не могли, потому всё видАли. Осерчали за меня на Васю и подогрели его с двух сторон да переборщили - остались от Лискиного ухажёра одни уголёчки. А её и след простыл.
- Съели?
- Кого? Васю? Не... Сказал же - подгорел он. От горелого изжога опосля замучает.
По рассказу выходило, что был у той Лисы умысел с выгодой, только она всё на Васю свалила - говорила, что Вася сам вроде приревновал, да у него уж не спросишь.
Вот и пошло сначала Васина Лиса, а опосля Василиса, а уж дальше Премудрая, потому как она много чего ещё начудила.
- С той поры мы уж с осторожностью. - Покачал собой из стороны в сторону КорЕнь, да не сильно, так чтоб вроде как недоразумение получилось. - Интерес к девицам остался, а вот веры никакой.
До того Никифор заслушался той историей, что трубка у него погасла, пришлось сызнова раскуривать. Все кивал да поддакивал. И главы уж не гремели-рычали, а считай, соловьями пели.
Оно, если по шерсти, то и камень мякишем станет.
"Вот оно и ладненько. Теперь, пожалуй..." - Собрался Никифор всё ж спросить для раздору, кой чего, да осёкся.
Бабочка на носу у ЛЕвушки примостилась. Он глаза в кучку свёл, да рассматривал-любовался. Только она лапками вздумала перебирать... терпел он терпел да не утерпел и чихнул. Тут КорЕнь вроде как вспомнил о чём-то и на ПравЕнтия покосился.
Сумленья они то задремлют, то пробудятся.
Иное слово оно ведь хуже отравы, свербит и нет на него управы.
***
5. Сколь верёвочке...
Тут и ворон возвернулся. Только видно, не по своей воле, хоть и упитанный, потому как не все перья в хвосте наличествовали. Сел на своей ветке, нахохлился. Ветка было вниз начала клониться, так он поближе к стволу лапками перебрал и сызнова нахохлился.
- Сбил ты нас с порядку. - Вроде как что-то вспомнив, КорЕнь громыхнул. - То мы ночью кушали, а днём почивали, то вот наизнанку. По светлому времени зверушки нас издалека примечают. Потому и мороки больше.
- Вот оно и то, что "зверушки" - заморыши чахлые. Зверя значимого ни днем, ни ночью не найти.
- Ды да! Раньше оно попроще было, - вздохнул ЛЕвушка, - Раньше зайцы были как нынче медведи.
- Кусались только больно, толстопузы саблезубые. - Кивнул ПравЕнтий.
Не унимались крайние головы, озабоченности старшого не внемля, потому как увлекательное это занятие - другим про себя интересное рассказывать.
"Ну, теперь ещё и добылинные времена припоминать начали" - Никифор снова к своей писанине потянулся.
- Что длинноухие, пчёлы, мужичок, с твой кулак были. Про ос и особо про шмелей да трутней уж помолчим, те зверей любого зверя, изверги лютые.
- А у пчёл мёд бродил. Тык как заж-жуж-жат нестройно, но с чувством, значится готово...
- Тут для верности нужно ухом к стволу притулиться да послушать о чём жужжат. Может просто бранятся, а может, что задушевное мохнатые-полосатые завели.
- Дык потому и медовуха. Оно значит и мед, и без уха промахнуться можно.
- Вот коли точно созрело, то да. Редька-Петька!
- Проковыряем мы, значит, пониже три дырочки в стволе дык и всё. Вот и угощение.
- Туты как раз все чудеса и начинаются!!! Эх, лешие-пешие!
"Эк разошлись! Языками мелют, словно мельницы, того гляди привирать возьмутся. А это такое дело... коли начать, то и не сразу и остановишься" - Покосился КорЕнь на ЛЕвушку, покосился на ПрАвушку. - "Разомлели видать от воспоминаний. Негоже это."
- Разговорами сыт не будешь. - Это уж вслух КорЕнь громыхнул. - Пора подкрепиться.
ЛЕвушка с ПравЕнтием и не возражали, закивали - от разговоров о кушаньях да напитках завсегда только больше есть хочется.
И улетел Горыныч сызнова на охоту.
А ворон нет, не подался следом. Только каркнул. А что каркнул не понять: толиЕсыт, толи уморился за трёхглавым летать-поспевать. А если, не просто так КорЕнь на него зы́ркнул? Кажись велел чего. Может, присматривать.
Никифор крошек возля́ себя насыпал, да не позарился на них ворон, клевать не стал. Не воробышек он, да и близко к мужичку садиться не годиться. Что у того на уме? Кто знает? Можно и перьев лишиться.