Здесь они наткнулись также на рассеянные, далеко отстоящие друг от друга колонии марситов, которых серьезные и молчаливые фигуры составляли поразительный контраст с веселым и бодрым видом их остальных единоплеменников. После некоторых расспросов ученые узнали, что подобные мелкие колонии существуют также и в южном прохладном поясе Марса. Колонисты назывались «Забытыми», потому что их имена были временно, или даже навсегда, исключены из списков классов марситов.
— В таком случае это, вероятно, преступники, изгнанные остальными из общества и принужденные здесь, наверху искупать свою вину? — спросил Дубельмейер.
— Мы знаем только нарушителей законов, никакие другие преступники нам неизвестны, — объяснили ему.
— Ну, в конце концов, ведь это одно и тоже, — ответил Дубельмейер. — В чем же состоит у вас нарушение законов, влекущее за собою исключение из общества?
— В недобросовестном исполнении общих обязанностей и обязательств.
— Ну, в таком случае у нас на Земле следовало бы сослать девять десятых всего народонаселения, и нам было бы весьма трудно найти место для всех этих ссыльных, — воскликнул Пиллер, пораженный подобным объяснением.
— Мы ведь не на вашей планете, — ответил с лукавой улыбкой Фаран, проводник ученых.
— Но ведь страшно жестоко вырывать своего собрата из привычной и дорогой ему среды из-за незначительного проступка, — заметил Гэммерле.
— Только мы сами в состоянии судить о серьезности проступков против наших правил жизни, — серьезно возразил Фаран.
— Несомненно! — согласился Штиллер.
— Но ведь прощение — венец любви! Неужели вы никогда не прощаете? — осведомился Фроммгерц.
— Конечно, прощаем! В большинстве случаев Забытые снова получают свои имена через известный срок испытания. Тогда путь к возвращению на старую родину и к вступлению в прежний класс снова открыт для них. Но только весьма немногие пользуются своим правом. Раз изгнанный из известной среды, наш брат без имени обыкновенно предпочитает остаться там, куда его выслали, и посвятить свою жизнь работе на благо всех остальных.
— А в чем же заключается эта работа? — поинтересовались ученые.
— В безукоризненном ремонте и чистке каналов, начинающихся в этой местности; это столь же важная, как и трудная задача, от добросовестного исполнения которой зависит наше всеобщее существование.
— Но кто же заботится о содержании Забытых?
— Они сами. Они, кроме своей главной работы, занимаются еще скотоводством, земледелием и тому подобным. Если когда-нибудь настанет день, когда у нас не будет больше Забытых, нам придется самим исполнять эти работы. На этот случай уже заготовлены самые точные распоряжения, потому что число Забытых у нас уменьшается с каждым годом, — пояснил Фаран, их проводник.
— Удивительно счастливая планета, этот Марс! Даже преступники становятся благодетелями человечества благодаря своим трудам на общую пользу! — воскликнул Штиллер и с восторгом прибавил: — Но скоро нам придется покинуть наш рай и снова вернуться в Тюбинген.
— Нельзя ли хотя бы мне остаться здесь? — сказал Фроммгерц.
— Это невозможно! Это совершенно неудобно! Мы приехали все вместе и поэтому должны и уехать вместе. Это ясно. Мы все, исключая, к сожалению, вас, решили, что должны уехать, хотя расстаться с этой восхитительной планетой нам будет крайне тяжело, — сказал Штиллер.
Немного пристыженный этим суровым ответом, звучащим точно выговор, Фроммгерц не стал далее обнаруживать своих чувств; но с этого момента он глубоко затаил в груди одну думу.
Среди пейзажа, открывающегося в настоящее время перед глазами путешественников, Дубельмейеру бросилась в глаза величественная гора, которая поднимала в гордом одиночестве свою покрытую снегом вершину высоко к небу. Пирамидальное строение этой горы выдавало ее вулканическое происхождение. С ее немного притупленной вершины должен был открываться удивительный вид во все стороны. При этой мысли в груди Дубельмейера проснулась вся его былая страсть к горным экскурсиям.