Предлагают на село — ясно, хотят избавиться. Значит, знают за собой грехи... Но где доказательства? Владимир шагал быстрее и быстрее. Нет, не время ему уезжать на село, надо выводить на чистую воду затаившихся врагов. Борьба, конечно, не равная, не опытен он в таких делах... Съездить бы хоть в Кратово, посоветоваться с Солдатовым — ведь чекист. Поговорить бы с Тоней. Вот как получается: приезжала в такую даль, а потолковать ни о чем по существу не успели. Всегда так: встретятся и говорят о мелочах, а когда трудно, сложно, ее рядом нет... А ее, именно ее, в трудные минуты ему и недостает. Вот и сейчас: не пришлось бы даже много рассказывать — все поняла бы с полуслова...
Что же все-таки делать?
Миновав складской двор, Владимир вышел на освещенную улицу. По правую сторону ее тянулся барак общежития. Было уже поздно, но на половине девчат во всех окнах горел свет.
Владимир постучался. Дуня выбежала раскрасневшаяся, с засученными рукавами.
— Мы его не испугались, теперь уже не пять, а восемь заявлений, Молодцов, — радостно сообщила она. Хотим, чтоб и забои были свои — девчачьи. Обучимся наверху. Грузовик водили — одолеем и отбойник! Погоди-ка!
Сбегала, накинула на плечи пальто:
— Пойдем, что скажу...
Отошли от крыльца, заговорила шепотом:
— Девчонки с коммутатора слышали, как инженер начальнику милиции на тебя наговаривал. Но ребята за тебя. Володьку, говорят, замордовать не дадим.
— Спасибо, Веснушонок!
Она широко раскрыла глаза:
— Как назвал?
— Веснушек-то на носу, что звезд на небе. Вот и назвал Веснушонком, — рассмеялся Владимир.
В мужской половине барака светились только два окна — в коридоре и на кухне. Видно, все уже спали. Владимир оскреб у порога сапоги, вошел. В коридоре у печки, кутаясь в тряпье, переминался с ноги на ногу Чаша.
— Ты что?
— Греюсь вот, — пряча глаза, ответил пропойца.
Жалко стало Владимиру спившегося откатчика. Повел его на кухню, усадил за стол, снял с плиты горячий еще чайник, налил кружку до черноты крепкого чая. Поднес парень трясущимися руками кружку к губам, обжигаясь, начал пить. Но глаза его по-прежнему испуганно, беспокойно бегали.
Кто-то нетвердой походкой шел по коридору. В дверях появился Губачев, конечно, «под градусом», — трезвым его не видели уже давно. Чаша заерзал на табурете.
— Чего пришел? — уставился на него злыми глазами Губачев.
— А чего бы ему и не прийти? — вступился за бродягу Владимир.
Чаша молчал.
Опять послышались в коридоре шаги, вошел милиционер.
— Вот ты где, Молодцов... А ты мне нужен. Велено доставить тебя в отделение.
— Доставить? — не совсем еще понимая, переспросил Владимир.
— Доставить, — как бы извиняясь, повторил милиционер. — Так что прошу одеться и проследовать.
Владимир снял с гвоздя пальто.
— Стой! — ошалело преградил ему дорогу Губачев. — Стой! — И повернулся к милиционеру: — Меня веди — не его! Меня! Камнем лежит это все на мне, петлей душит... Вот и он... — Показал пальцем на Чашу: — Зачем он пришел сюда? Знаю, совесть мучает. А подговорил его я... Я! За литр водки подговорил рукав лопатой перерубить... Зальет, думал, один забой, и амба... А получилось... Страшно, что получилось...
Губачев задыхался.
— Инженеру, когда в милиции разговаривали, все выложил. «Молчи, — говорит, — мертвых теперь не воскресишь. Да есть и повиновнее тебя». Думал, насчет проектирования он, а выходит, вон на кого вину взвалить хотят... Меня веди, я виноватый. Все одно, не жизнь с камнем таким на душе. И водкой не зальешь...
Губачев сел на табуретку, его била хмельная дрожь. Испуганно жался в углу Чаша. Молчал озадаченный милиционер.
Владимир накинул пальто, надел шапку и вышел первым.
В милиции, в кабинете начальника отделения, его ждали, оказывается, Федот Данилович и какой-то уже немолодой человек в гимнастерке с орденом Красного Знамени.
— Вот и главный наш «виновник», — представил Владимира Федот Данилович. — Парень горячий, невыдержанный, но принципиальный.
Мужчина в гимнастерке улыбнулся:
— Наслышан.
Поглядел на Владимира добрыми, внимательными глазами и сразу на «ты», как своего, спросил:
— В школу ОГПУ не пойдешь? Комсомольское слово? Его, конечно, надо держать. Но парни такие нам очень нужны. Подумай, не за горами и следующая осень, новый набор.
Владимир хотел спросить, зачем его вызвали в милицию, но Федот Данилович опередил:
— Хочешь знать, нашли ли голову? Нашли. Теперь и хвост обрубать можно.
— Было, значит, вредительство? — спросил Владимир.
Федот Данилович переглянулся с чекистом. Тот закурил, уклончиво сказал:
— Словом, в школу, если надумаешь, — осенью... А пока проведешь гостей по шахте еще раз. Разумеется, уже других и по всем заслуживающим того штрекам. Надо доводить начатое до конца!