— Чутьистый, говоришь? — переспросил Володя.
— Подхожу к хате — визжит.
— Может, и подойдет... Для ищейки-то главное — нюх.
Помчались за Жмуриком. Привели. Собрались остальные ребята.
Поглядел инструктор на собаку, спросил:
— Злой?
— Как зверь, — принялся расхваливать вилявшего хвостом пса Костик. — Нёбо чернющее! — раскрыл Жмурику пасть. — Щенок еще, а за котами взрослыми гоняется.
— Н-да! — протянул озадаченно инструктор. — Кличут-то как?
Ребята переглянулись. Не могли же они сказать, что пса зовут Жмуриком. Сразу станет ясно, что слепой.
— Барсом! — объявил Володя.
— Что ж, Барс, будем знакомы.
Инструктор кинул почти под нос псу корку хлеба — никакой реакции ни на кличку, ни на хлеб.
— Это как же понимать? — спросил инструктор. — На чужие подачки не реагируем? Так, что ли?
Володя хотел было подтвердить, что именно так, но пес учуял-таки хлеб и съел его прежде, чем ребята успели опомниться.
Инструктор будто не заметил вопиющей недисциплинированности Барса, обратился к ребятам:
— Что известно вам о вашем «звере»? Родителей знаете?
Володя уставился на Костика, Костик — на Володю.
— Родителей... нет, а вообще кое-что знаем. По характеру он, — Володя замялся перед мудреным словом, — сан...виник. Любит ласку и вообще...
— А, может, холерик? — усмехнулся инструктор. — Сами же говорите — за котами гоняется, большая, значит, возбудимость.
— Может, и холерик‚ — согласился Володя.
— Книжек, вижу, прочитано немало, — добродушно заметил инструктор. — Обойдетесь, может, без меня? Я ведь практик, в теории слабоват.
— Не-ет! —завопили ребята. — Вез вас не получится.
— Тогда приступим, — сказал инструктор.
Махнув рукой, велел всем уйти за изгородь, а собаке скомандовал:
— К ноге!
Дрессировка началась.
Вечером ребята всей ватагой провожали инструктора. Дорога к питомнику проходила мимо пасеки и флигеля, в котором жила Наташа. Не мог Володя не заглянуть туда еще раз. Может, кто-нибудь все же остался в доме. Хоть узнать, куда уехали.
Постучал в заколоченное окно — нет, никого. Вспомнил, что Наташина тетка заходила иногда к учительнице Ольге Федоровне. Может, она что-нибудь знает.
Ольга Федоровна сидела, по обыкновению, у открытого окна, читала. Подойдя к окну, Володя несмело кашлянул.
— Кто здесь? — выглянула Ольга Федоровна. — Молодцов? Что тебе?
Владимир почувствовал вдруг, как загорелись у него щеки, потупился. Поковырял башмаком сыроватую от дождя землю, спросил:
— Как вот, Ольга Федоровна, пишутся стихи?.. Как вообще их сочиняют?
— Вот оно что! Вообще-то я не специалист в этом вопросе, но... — С минуту подумав, она покопалась в книжном шкафу, дала Володе небольшую брошюрку. — Если уж так увлекла тебя поэзия, почитай вот это.
Володя спрятал брошюрку за пазуху и снова поковырял ногой землю.
— Хочешь спросить о чем-то еще?
Мальчик совсем было уже собрался задать вопрос о Наташе, но вспомнил почему-то Леонардо да Винчи, произнес мудреное имя невнятно, скороговоркой, так, что Ольга Федоровна даже переспросила:
— Кто, кто?
— Ну тот... математик, художник и вообще — который все знал, все умел...
— Леонардо да Винчи?
— Ага, — кивнул Володя. — Нет ли книжки о нем?
— Нет, дорогой, — улыбнулась Ольга Федоровна. — О Леонардо у меня ничего нет. Да и не за этим, видно, пришел... Давай выкладывай напрямик, — добродушно добавила она.
И Володя спросил наконец о Наташиной тетке.
— Уехали, голубчик, уехали. В Одессу, к родным... Что чужие-то хоромы стеречь — и самих за буржуев сочтут... Пасеку у Тараса Григорьевича разворовали. А в Одессе на государственную службу берут — вот и снялись без долгих раздумий.
Володя поблагодарил учительницу и опрометью кинулся домой. Не простилась даже. Вспомнились обидные слова Наташиной тетки: «Я запрещаю ей дружить с кем попало». Значит, и не было и не могло быть никакой дружбы...
Наступил сентябрь, в школе начались занятия. Нежданно-негаданно из Наробраза приехал инспектор — важный, лысоватый, с тонкими, как хлыстики, усами. Осмотрел классы, сделанные самими ребятами учебные пособия — макеты по сюжетам сказок Пушкина, недовольно поморщился:
— Сказочки, значит?
— Должны же дети знать литературу своей страны, — мягко ответила Ольга Федоровна.
Она и посоветовала ребятам делать макеты, и те не на шутку увлеклись. Лепили из глины фигурки, предметы обихода, раскрашивали их; просиживали целыми вечерами. И вдруг — выговор учительнице:
— Не тем занимаете детей. Хотят мастерить — пусть делают грабли, вилы. Пролетарскому государству не фантазеры нужны, а труженики.