Вскоре «Мада» принесла поднос, на котором дребезжала всего одна чашка чая с сахарницей. Демонстративно, она поставила оба сервиза перед главврачом.
— А где чай для нашего гостя? — осведомился Селин.
— А ррразве он ннне оттказался? — с вызовом глядя на меня, поинтересовалась старушка.
Главврач уставился на меня, словно приняв за истину слова своей подчиненной.
— Нет, с моей стороны отказа не было. — Я решил не давать заднюю. В тот момент чай для меня был куда важнее тактичности к старческому маразму. — Даже наоборот, я к чаю просил чего-то сладкого. Пряников или конфет.
Главврач перевёл вопрошающий взгляд на «Маду». Та хотела что-то возмущенно изречь, но запнулась, нервно пожевав впалые губы.
— Пппойду пппоищу в кккульке ссо сссладостями, что я кккупила ддля сссвоих вввнуков, — хмуро проворчала она и неторопливо покинула кабинет.
— Старушка Мада, — вздохнул Селин, — совсем с памятью у неё плохо стало. Кстати, как вы относитесь к музеям анатомических редкостей и аномалий?
«Если главврач вам предложит посмотреть свой музей уродств, не стоит отказываться», предупредил меня Пахомов. «Во-первых, он лично собирает экспонаты на протяжении десяти лет. А во-вторых, отказа он не примет».
— Я посещал не единожды Кунсткамеру и остался под впечатлением. А потому, мой ответ: положительно.
— Прекрасно! — Главврач встал и поманил меня за собой. — Тогда, я хочу показать вам старовязовский музей, который находится буквально вот за этой дверью. — Он указал рукой на закрытую дверь справа от себя, на которой висела табличка с лаконичным, но броским словом: «МУЗЕЙ».
— С удовольствием, но я бы предпочёл вначале выпить чаю, а уж потом смотреть на двухголовых младенцев.
— Полностью разделяю ваше мнение! — заверил меня Селин, чуть было не шлёпнув себя по лбу. — Я совсем забыл о нём. — Я глянул на его чашку, с жадностью ловя аромат бергамота, что с паром поднимался вверх, дразня моё обоняние. Главврач вернулся в своё кресло, скрестив ладони на груди. — Касательно двуглавых младенцев: к сожалению, в моей… нашей коллекции этого экспоната нет. Хотя, признаться, я был бы не прочь его заполучить.
Вернулась «Мада» с тем же подносом, но с другой чашкой чая. Её она поставила передо мной, громко стукнув днищем чашки о столешницу. Также рядом упали две конфеты сомнительной свежести.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я, получив в ответ только презрительный взгляд сквозь толстые линзы очков.
С чаем я справился быстро. Главврач залпом осушил свою чашку, стараясь не отстать от меня. Прежде чем открыть заветную дверь и впустить меня в «святыню», он протянул мне пару бахил, надев другую пару поверх своих ботинок.
Это был переделанный кабинет для конференций, которым не пользовались по назначению (используя логическую цепочку) более десяти лет. Экспонаты, представленные здесь, стояли на специально заказанных полках, в стеклянных шкафах и даже на Т-образном столе. Большая их часть хранилась в банках заполненных формалином, меньшая — в сушеном виде. Чего здесь только не было: человеческие мозги (одни на вид здоровые, другие — пористые как губка), почки (целые и в разрезе), лёгкие (правильной формы и деформированные метастазами), отсечённые ладони, стопы и даже головы (на пальцах одного из экспонатов я смог разглядеть бледно-голубую татуировку с именем «Коля»). Я прошёлся мимо каждой полки и шкафа, слушая восторженные речи главврача о том, как в музее появился тот или иной экспонат. Как оказалось, большую часть из представленных здесь образцов, Селин выпросил (выкупил?) у других медицинских учреждений, которые не представляли большой ценности для их бывших владельцев. Остальные же органы принадлежали местным жителям, проданные музею родственниками умерших за символическую оплату — «пузырь».
Для музея аномалий здесь было слишком мало образцов с настоящими девиациями от нормы. Данное замечание я оставил при себе, не желая обижать хозяина. Спустя десять минут экскурсия меня утомила, в то время как Селин, казалось, только воодушевился, войдя в образ моего персонального гида. Особый блеск в глазах Селина вспыхнул, когда он оказался перед самым непримечательным из экспонатов, а именно перед отрезанным пальцем, который, скрючившись, лежал на дне банки и своей белизной напоминал личинку майского жука.
— Как Вы думаете, кому принадлежал сей палец? — с азартом продавца лотерейных билетов спросил главврач.
— Не могу знать.
— Ну, хотя бы попытайтесь угадать.