Так длилось до тех пор, пока не произошло следующее. С ранних лет Игоря обучали игре на фортепиано. Мальчик несомненно обладал слухом, и нередко, когда в доме собирались гости, мать с гордостью подводила сына к инструменту. После долгих уговоров Игорь, наконец, соглашался сыграть и потом со снисходительной улыбкой выслушивал аплодисменты взрослых. Позднее Игорь стал посещать музыкальную школу. Там занимался и один из его соклассников, тоже даровитый мальчик. Оба шли первыми, и педагоги пророчили им большую будущность Приближалась детская олимпиада, тот и другой готовились к ней. Но, очевидно, подготовка Игоря оказалась слабее, — заниматься чем-нибудь долго и усидчиво было вообще не в его обычае, — на олимпиаде он получил только вторую премию. Удар по его самолюбию был очень чувствительным. Игорь всю ночь проворочался в постели, строя жестокие планы мести. Наутро, явившись в школу, он сразу же обратил стрелы против счастливого соперника.
— Чулки! — закричал Студенцов. — Смотрите, он взял у матери чулки и надел…
Верно, чёрные чулки на мальчике явно были не по его росту. Но насмешка Игоря успеха не имела. Тогда, не зная, что предпринять, Студенцов выхватил из рук соперника полученную им на олимпиаде грамоту, которую тот показывал товарищам, и разорвал её пополам…
Шум был большой. Игоря не исключили из школы и из пионеров только из уважения к имени отца. Однако ему пришлось выслушать много неприятных для самолюбия упрёков.
Много лет спустя, работая уже в газете, Студенцов снова увиделся со своим соперником. Тот был теперь известным музыкантом, имя его часто упоминалось в «Советском искусстве». Встретились они радушно, ни словом не вспомнив былого. Игорь с усмешкой в душе взглянул на бывшего одноклассника: костюм на нём сидел мешковато, в манерах не было ничего, что, по мнению Студенцова, отличало человека «с именем» от простых смертных, но внешне держался Игорь с ним очень корректно и даже намекнул вскользь, что гордится тем, что они учились в одной школе.
После случая с грамотой Игорь резко изменил тактику. Он не хотел, чтобы повторилась ещё в его жизни сцена, когда он, готовый убить самого себя, смиренно каялся в своих ошибках на пионерском сборе и на педагогическом совете. Он научился пускать издевку исподволь, тотчас скрывая её шуткой и дружеской улыбкой. Он убедился, что это даже лучше, — цель достигалась та же, а сам Игорь оставался в стороне. Музыкальную школу он забросил немедленно и бесповоротно…
Педагогический институт ничего не изменил в его натуре. Игорь не понимал товарищей, мечтающих о самостоятельной работе, кругозор которых ограничивался школой, куда они должны были прийти после института, но с дружелюбной улыбкой выслушивал их горячие споры о будущем, сам изредка вставляя словечко. Его раздражала их фамильярность, раздражали примитивные, как ему казалось, отношения, но он охотно откликался на предложение собраться на вечеринку и был там первым заводилой веселья. Он слыл активным комсомольцем-общественником и всемерно старался укреплять это мнение, лишь иногда, но верно и метко пуская свои шпильки в тех, кто чересчур ему досаждал…
Пединститут Студенцов избрал не по призванию. Но он, собственно, и сам не знал, где сможет найти широкое поле деятельности. Труд педагога нисколько не прельщал его: корпеть в деревенской школе, чтобы через много лет получить, наконец, признание, — Игорь слишком ценил себя для этого. Можно было при поддержке отца устроиться в аспирантуру, но это тоже мало привлекало его: путь до завидного положения молодого растущего учёного отпугивал Студенцова обилием кропотливой будничной работы, органически претившей ему. И если бы так получалось только с педагогическим институтом! Нет, стань он инженером, врачом — кем угодно, опять та же долгая кропотливая работа, и лишь за нею, наконец, — заветные вершины.
Игорь решил с институтом — всё равно. Он надеялся на какой-то неведомый случай, который позволит ему сразу выдвинуться на первый план. И этот случай пришёл. Когда он был уже на последнем курсе, ему предложили написать для газеты статью о научной студенческой конференции. Статья была написана, получила одобрение и быстро была напечатана.
С тех пор Студенцов рьяно взялся за перо. Он дал несколько рецензий, его хвалили за яркий стиль и отличное знание театра. Театр Игорь действительно знал хорошо: ещё в детстве он бывал с отцом в Москве на спектаклях МХАТа, Большого и Малого театров, в своем городе он посещал с семьёй каждую премьеру. Приглашение пойти на постоянную работу в редакцию Студенцов воспринял как должное.