— Вы уже примите меры, товарищи, — проговорил Шептало. — А то проходу нет по деревне. Смеются: похож, как вылитый, в газете, и гусь твой! Где же похож, если там с бородой, а я смолоду бреюсь?.. Жена, и та покою не даёт, — симулянтом обзывается…
— Прямо в следующем номере и напечатаем, — успокоил его Леонид.
И едва Шептало повернулся к ним спиной, Ковалёв показал Виктору язык.
Когда вышло три номера, Виктор счёл, что дело уже наладилось. Работа в выездной редакции оказалась не такой сложной. Ковалёв ходил в райком партии и райисполком, писал передовые, Виктор принимал посетителей и обрабатывал письма, потом они вместе верстали газету.
Но Ковалёв не разделял мнения Виктора. Однажды он сказал:
— Начало мы положили. Но на одном этом мы далеко не уедем. Самим надо выбираться к людям. И заниматься нам надо не только голой критикой, нужно учить на примере лучших. Я думаю так: поскольку штат у нас небольшой, поедешь ты один в колхоз «Красное знамя». Будешь оттуда писать и передавать мне по телефону. Понимаешь, что получится? Дадим мы для всего района курс лекций: как правильно вести хлебозаготовки. Колхоз этот на первом месте, и поучиться у него есть чему. Но имей в виду: не к чему стараться писать об одном положительном. Не бойся писать о плохом и как с этим плохим борются. Вот тогда у нас получится настоящая школа. А сейчас узнаем, как тебе до «Красного знамени» добраться…
После нескольких телефонных звонков, взаимных приветствий, расспросов, что да как, выяснилось, что в деревню Каменка, где находится колхоз «Красное знамя», вот-вот пойдёт машина из райпотребсоюза. Виктор наскоро собрал вещи и отправился туда.
Во дворе райпотребсоюза, действительно, стояла потрёпанная полуторатонка, в которую грузили какие-то ящики, свёртки, бочки.
Толстенький добродушный человек то и дело замечал грузчикам:
— Вы, ребята, так сказать, полегче, — ведь стекло… Краску, краску под брезент — не дай бог, дождём попортит…
Виктора он встретил приветливо:
— Корреспондент, значит, как говорится? Очень приятно… Вы в кабину садитесь.
Виктор подумал, что самому этому человеку тогда придётся ехать в кузове, и отказался.
— Садитесь, вдруг дождь, так сказать, в дороге…
Но Виктор отказался снова.
— Глядите, вам виднее. Если передумаете, — только постучите в кабину, я мигом, как говорится… Гвозди в этот край, куда потянули? — опять обратился мужчина к грузчикам.
Когда всё было уложено, он крикнул:
— Павел! Поехали!..
Из склада вышел парень лет шестнадцати-семнадцати в кепке с поломанным козырьком, в комбинезоне. Он был светловолос, брови его почти не были заметны — так они, и без того белые, выгорели под солнцем, — над вздёрнутой верхней губой золотились чуть пробивающиеся усы. Павел легко впрыгнул в кузов, предварительно бросив туда стопку книг, перетянутую шпагатом.
Мотор заработал, и машина, выйдя за ворота, медленно поползла по улице, переваливаясь из стороны в сторону на ухабах и рытвинах, — очевидно, шофёр, боясь за хрупкий груз, не решался пустить её быстрее.
Когда подъезжали к станции, к перрону подкатил поезд, всё с теми же маленькими зелёными вагончиками и работягой-паровозиком впереди. Виктор взглянул в ту сторону, но в это время грузовик сильно качнуло, и шпагат, стягивавший стопку книг в руках Павла, лопнул. Парень бросился собирать книги, а Виктор — помогать ему. И поэтому он не увидел, как от станции пошла к городу группа, которая могла бы заинтересовать его, — впереди молодой офицер нёс чёрный чемодан, далее следовали седой мужчина и женщина, тоже пожилая, но сохранившая следы прежней красоты, а между ними — обнявшая обоих за талии и безумолку что-то говорившая, маленькая смуглая девушка в светлом демисезонном пальто — Маргарита…
— Спасибо, — отдуваясь, сказал Павел, когда книги были собраны. — Вы к нам?
Услышав ответ Виктора, он оживился:
— Из области? Корреспондент? А писателей вы когда-нибудь видели?
Виктор вспомнил литератора-москвича, приходившего к Михалычу, и ответил утвердительно.
— Кого? — восторженно спросил Павел. — Правда, его? И какой он? Как все?.. И курит, и калоши носит?.. Скажи… Я его книжку два раза перечитал…
Размышляя о чём-то, Павел сдвинул свои выцветшие, почти незаметные брови.
— И как это книги пишут? — вымолвил он, наконец. — Что он, знает их всех, о ком пишет, писатель? А если он сто человек опишет, двести — тоже всех знает?.. — и после паузы добавил: — А я вот считаю, если хорошая книжка, — всё же знает. Плохая — другое дело…
— И что, часто, по-твоему, бывают плохие книги? — спросил Виктор.