Они вошли в комнату, где на каждой вещи лежал след не бьющей в глаза, но всё же заметной аккуратности и заботы. Цветочные горшки были обёрнуты розовой бумагой и перетянуты посередине лентами; такая же бумага с затейливыми узорами застилала полку, на которой стояли томики Ленина, Краткий курс истории партии, брошюры, разная художественная литература, в том числе, обратил внимание Виктор, потрёпанная книга о Миклухо-Маклае. На стене висел портрет товарища Сталина в форме генералиссимуса — плакат, оставшийся с выборов, — а над кроватью — увеличенная фотография мужчины, чем-то напоминавшего Павла. На немой вопрос Виктора Павел ответил:
— Папанька… Танкист был. Погиб.
Он произнёс это сухо и отрывисто, как отвечают на вопрос, который отвечающему не хотелось бы затрагивать, но который тем не менее задают очень часто.
Кровать была застлана настолько, чтобы виден был кружевной край простыни, возле двери на двух гвоздях, обёрнутый белой материей, висел велосипед. Небольшой стол под голубой клеёнкой, зелёный сундук, обитый крест-накрест чёрными металлическими полосками, пузатый комод под кружевной скатертью, круглые с циферблатом из толстого стекла часы да несколько стульев довершали обстановку комнаты.
В сенцах стукнула щеколда, и звонкий девичий голос спросил:
— Хозяева дома?
И Виктор сразу догадался, что явилась та, о которой столько уже говорилось, потому что лохматый Михаил отчаянно закричал вдруг на кухне, а потом, урча и захлебываясь, стал что-то поедать.
Павел солидно проговорил:
— Заходи, Катерина!
— Ой, приехал! — розовощёкая круглолицая девушка, собственно, почти ещё девочка, с растрёпанными волосами, со сбившейся на шею косынкой, в стёганой куртке, в сапожках, улыбаясь, остановилась на пороге, но, заметив постороннего, осеклась и чинно поздоровалась.
— Заходи, — повторил Павел. — Гляди вон, что тебе привёз…
— Книги, Паня? — мгновенно забыв о Викторе, девушка сорвала с шеи косынку, скинула стёганку, швырнула то и другое на сундук и маленькими, но сильными пальцами разорвала шпагат, стягивавший пачку.
— «В окопах Сталинграда»… «Спутники» — это о чём? Поезд нарисован… — перебирала она книги и неожиданно обиженно вытянула губы и часто-часто замигала: — Это что? Тебе подсовывают, а ты берёшь…
Катерина показала томик «Порт-Артура», через всю обложку которого шла глубокая царапина.
— На машине это, Катя, — пробормотал Павел, — рассыпались…
— У тебя всё так, — дрожащим голосом сказала девушка и отвернулась.
— Ты не серчай, Катя, — просительно проговорил Павел. — Я ж не нарочно… Катя, — просиял парень от удачной мысли, — вот товарищ корреспондент, он, знаешь, кого видел?
Павел назвал фамилию литератора-москвича.
— Ой, расскажите! — с такой же горячностью, как и Павел, набросилась на Виктора девушка. Но обиды своей она не забыла и вскользь заметила парню: — Чтоб я тебя ещё попросила? Да никогда…
Наступили сумерки. Павел поднялся:
— Мне на смену пора. Вы тоже не ужинали — мойте руки, я на стол соберу…
— Сиди! — бросила ему Катерина. — Видали мы таких собирал.
Павел смущённо кашлянул, а девушка, засучив рукава, ловко и споро стала накрывать на стол: достала из шкафчика две больших фаянсовых кружки, тарелки, на которых были нарисованы неправдоподобно красные розы, вилки, сняла с окна крынку, крупными ломтями нарезала хлеб, вынула из печи сковородку с картошкой и салом, которых хватило бы на целую роту, и по-хозяйски пригласила:
— Кушайте…
Виктор и Павел пили густое топлёное молоко, ели картошку, грубоватый, но удивительно вкусный хлеб, Катерина неотрывно следила за обоими и, чуть в кружках кончалось молоко, доливала ещё, а с печи, прищурив глаза, так же неотрывно следил за всеми движениями девушки лохматый дымчатый Михаил…
— Спасибо! — кончил ужинать Павел. — Отправился…
Он заговорщически взглянул на Виктора:
— Так значит?
Виктор только кивнул.
Когда Павел вышел, Катерина сорвалась с места:
— Ой, забыла его спросить!
Она схватила что-то с вешалки и выскочила следом, неплотно прикрыв дверь. Виктор услышал короткий диалог:
— Паня, шарф бы взял!
— Вот ещё!..
— Возьми, Паня, холодно будет…
— Не надо мне шарфа.
— Хорошо, Павел, попомнишь!..
— Ладно, давай уж…
Катерина вернулась и, не глядя в глаза Виктору, объяснила:
— Спрашивала, из райкома комсомола ничего мне не передавали? Кушайте ещё, — добавила она, видя, что Виктор собирается вставать.