— Он и Галкиной устроил, поверьте, — обиженно поддакивала жена Митрофанова.
— Злоупотребление служебным положением, — пришептывал Николай Касьянович.
— Хо-хо-хо! — грохотал Митрофанов. — Да у них с Галкиной, знаете что? Захожу я к нему в кабинет, а они…
— Я уйду, прекратите, я уйду! — дёргала за рукав его Верочка и… не уходила.
Ещё рюмка, и ещё одна, и голоса становились всё громче, воздух словно накалялся, и Виктор, не замеченный никем, выбегал из комнаты, где ему было тягостно, душно, непереносимо мерзко. Он с облегчением вздыхал, когда до слуха доходил, наконец, бас Митрофанова: «Спасибо этому дому, пойдём к другому…»
Первые шаги
Виктор аккуратно отточил два карандаша, — он любил, чтобы они были отточены тонко, длинно, с той стороны, где нет фабричной надписи, — положил в карман ещё вчера купленную записную книжку. По пути к серому многоэтажному зданию, где помещался областной земельный отдел, он ещё раз, чтобы потом не сбиться, мысленно повторял наставления Михалыча — узнать, что за совещание, какие вопросы будут обсуждаться, кто приезжает.
Секретарь, узнав, откуда Виктор, сразу провела его к начальнику. Тот заканчивал разговор с какой-то смуглой невысокой девушкой.
— Большое спасибо, — пожала она руку собеседнику и скрылась за дверью.
— Из редакции? — переспросил начальник. — Жаль, что запоздали, — только что дал интервью товарищу из радиокомитета.
Он устало потёр лоб:
— Что же, придётся повторить… Я буду так, может быть вразброс, вы уж переделаете, сами знаете как…
Чтобы скрыть краску на лице, Виктор ниже склонился над записной книжкой. Начальник стал говорить — размеренно и обстоятельно:
— Первое после войны областное совещание председателей колхозов… особенно интересно тем, что на нём будет развёрнута программа, так сказать, новой эпохи — мирного строительства…
Виктор торопливо записывал. От волнения он слишком сильно нажал на карандаш, и тот с треском сломался. Виктор выхватил второй, — хорошо, что захватил, — но не успел написать трёх слов, как сломался и этот. Проклиная себя в душе, Виктор полез за ножом но собеседник, не прерывая речи, достал из стаканчика на столе и протянул Виктору свой карандаш.
— Достойно отметить, что на совещании будут присутствовать старые, закалённые наши кадры — ряд председателей, демобилизованных из армии… Вы сами понимаете, насколько это…
Распахнулась дверь, и собеседник Виктора осекся на полуслове:
— Констан… Чёрт этакий!.. Бородин! Ты?
— Он самый! — вытянулся у дверей кряжистый загорелый человек, с бритой головой, в офицерском кителе без погон, на котором красовались гвардейский значок и два ряда орденских ленточек.
Собеседник Виктора выскочил из-за стола. Он и новоприбывший долго хлопали друг друга по спине, восклицая:
— Постарел!..
— А ты-то, брат!
— Откуда сейчас? — спросил начальник.
— Из обкома.
— И что — к нам?
— Нет, обратно…
— Да как же! — вскричал начальник. — В твоём-то полковничьем звании…
— Ну-ну, — погрозил Бородин, — высоко больно не поднимай — всего подполковник. А чтобы к вам, — посерьёзнев, проговорил он, — и не мечтай: я свои планы не только не забыл, у меня их в сто раз больше.
— Ладно, — снова уселся начальник за стол. — Я уж так — больше по привычке…
И, вспомнив о Викторе, сказал:
— Вот как раз один из тех людей, о ком я говорил, товарищ корреспондент. Константин Лукич Бородин — агроном, потом председатель колхоза «Красное знамя», потом — гвардии подполковник, герой боёв под Сталинградом, на Днепре… под Кенигсбергом, я вижу, — пригляделся начальник к орденским ленточкам Бородина.
— Прибавь Берлин — получить ещё не успел, — улыбнулся Бородин.
— …И ныне снова председатель того же колхоза, о котором мы скоро услышим, а, Константин Лукич?
— Что же, услышите о нашем, услышите и о других, — сказал Бородин, жестковатой ладонью сжимая руку Виктора. — Нас — много, не я один…
…Уже в подъезде Виктор обратил внимание на карандаш, который он вертел в руках, — чужой, отточенный с той стороны, где была фабричная надпись…
Маленькую заметку оказалось написать не так просто, как можно было предположить с первого взгляда. Виктор перепортил немало бумаги, но всё получалось не то. Собственно, главной трудностью было начало, — если просто изложить, что он слышал сейчас в облзо, получится, казалось Виктору, куцо. В мучительных поисках Виктор схватил газету и начал просматривать передовую статью. Ага, — ну вот, конечно, то, что ему было нужно: «Огромное значение в послевоенный период придаётся развитию сельского хозяйства…» Дальше шло, как по маслу: «На днях открывается областное…»