Элайджа будет ждать Катерину.
Его чувства поглощали, но Элайджа продолжал сопротивляться. Сколько ему нужно ждать Катерину?
Сейчас он не против выпить бутылку бурбона и присесть в кресло. Душа готова была открыться, признаться в чувствах к Катерине. Словно он способен так сильно и бескорыстно любить… Любить только Катерину. Он ведь тот, кто скрывает свои эмоции и чувства. Привык скрывать. Но сейчас все пошло не так. Любовь к Катерине полыхающей огонь в его сердце, огонь, который распространился по всему телу, словно яд, огонь, который отражается в его глазах. Кетрин видет этот огонь и желала только подбрасывать в него дрова.
— Ты называешь себя джентльменом, Элайджа, а прямо сейчас подглядываешь за мной в ванной. И это человек слова. Благородный Элайджа Майклсон. Мог бы просто присоединиться. Утренняя ванна бодрит.
— Я не смотрю, на тебя, Катерина. В этой квартире просто очень красивая ванна, я ею любуюсь, итальянской плиткой и возможно тобой.
— Ах, ванна красивая? Ну, тогда, ты упустил шанс, чтобы провести со мной ночь и подай полотенце с моей одеждой. Я прямо сейчас ухожу. Мне нужно достать это чертово лекарства и попытаться заключить сделку с твоим братом.
— Твой план потерпел провал, Катерина. Я знаю каждую из твоих уловок.
— Тогда у меня есть запасной план. Я всегда побеждаю и получаю приз.Ты желаешь, чтобы я вспомнила, какой была, признаюсь, что я и сама желаю вспомнить.
— Не в этот раз, Катерина.ㅤㅤ
Встала, перешагнула, оказавшись на темно-синем ванным коврике. Все в пене, улыбается, ткань коврика впитает воду, которая капает. Мокрая, совершенно нагая, но когда Кетрин Пирс, встряхнула мокрыми волосами.
Мгновенно сорвавшись со своего места, Элайджа поспешил исчезнуть и появляется перед ней с махровым белоснежным полотенцем и ее одеждой.
— Твои способы манипулировать мужчинами слишком жалки, Катерина.
— Я так не думаю, Элайджа. Это то, кем я являюсь. Можешь убить во мне меня.
— Я убью в тебе Кетрин.
Не ее. Элайджа Майклсон не попал под ее чары, отворачивается от нее, когда та обворачивается полотенцем, вытирается, одевается, покидает ванную при этом не упускает возможности коснуться своим влажным пальчиком его груди, провести до плеча и заглянуть в глаза.
Огонь. Рядом с этой женщиной Элайджа Майклсон горит в огне.
Не в Ад и не в Рай.
Покидает ванную и Элайджа тяжало вздыхает смотря на мокрое полотенце и следы ног оставленные на красной итальянской плитке.
Может Элайджа и сможет убить в ней Кетрин, но не сможет убить в себе Катерину.
Катерину, которая осталась в его сердце. От любви нет спасения.
Проиграют оба.
— Мне пора, Элайджа, спасибо за разговор теплую ванную и завтрак, позвони мне, - кричит Пирс, закрывает свою сумочку, поворачивает ключ в замочной скважине.
— Подожди, - появляется перед ней, удерживает за руку, что сперва Кетрин вздрагивает, на спине выступают капельки пота. Ты же знаешь, чего я хочу.
— Ты всегда хотел большего. Желал испить, испробовать, моей любви. Завладеть моим мертвым сердцем. Но я осталась гордой, независимой, верной своему сердцу. Оно принадлежало мне. Только мне! Я принадлежу только себе.
— Я желаю спасти тебя, быть рядом с тобой и разобраться в том, что происходит между нами, - крепко сжимает ее ладонь, словно готов переломать все ее косточки.
— А между нами ничего не происходит, Элайджа, и да, ты был нужен мне, только ради заключения сделки с Клаусом, тебе повезло, что ты не такой идиот, как все остальные, - ухмыляется Пирс, даже не пытается вырваться.Ты желал услышать правду и ты услышал ее. Отпусти меня! Я ухожу!
— Стефан Сальваторе, - начинает он. — Это не любовь, а твоя иллюзия. Иллюзия, любовь, которая погубит тебя. Эта любовь погубит тебя, а я желаю спасти тебя.
— Тебя это не касается, Элайджа, я же не обсуждаю с тобой всех твоих женщин, блондинистую дешевую версию Мерлин Монро или ту, чернокожую ведьмочку, которую убили благодаря твоему брату, а может ты увидел во мне ее – Татию?- пытается вырваться. — Отпусти меня!
— Мерлин была моим другом и прекрасным собеседником, для Селест я открыл свое сердце, думал, что смогу полюбить, но ошибся, а ты не Татия, ты не она, Катарина,- взгляд в потолок. Мой брат отнял у меня шанс, любовь. Дважды. Думаешь, после всего этого я верю в любовь? Нет! Но рядом с тобой я вновь желаю верить, но теперь уже ты не способна любить. Ты растратила всю любовь на других. Стефан не даст тебе то, что я даю тебе. Стефан Сальваторе никогда не посмотрит так, как на тебя смотрю я. Никогда. Запомни эти слова Катерина.
— Думаешь, что я ревную, огорчу тебя, потому что мне плевать, и я ухожу, уеду куда-нибудь и буду выжидать, пока твоя сестра или люди Клауса, но скорее всего это будут отважные братья Сальваторе не заполучат все, чтобы добраться до лекарства и спасти свою любовь – прекрасную и грустную Елену Гилберт, - тихим голосом шепчет на ухо и прижимается к нему.
— Что ты чувствуешь ко мне, Катерина? – тихо шепчет, а по кожи Кетрин пробегает волна мурашек, взгляд в потолок. — Скажи правду и я отпущу тебя. Правду…
— Когда я впервые встретила тебя, то была человеком, Катериной, которая верила в любовь. Ты думал, что невинна. Знаешь, я была .Я видела, как ты восхищался мной, как ты смотрел на меня Элайджа, видел во мне ребенка… Видел свет, которого не видела я. И, когда я была рядом с тобой, то, что ты так любил во мне и чем дорожил, действительно пробуждалось. Ты заставлял меня чувствовать. Столетие за столетием я была совсем рядом, когда вы даже не знали, где я. Я видела тебя, твою семью, Клауса. Видела. Я пряталась за разными личностями, чтобы только удостовериться, что твой ублюдок-брат не настиг меня! Я видела ,сколько раз он вонзал клинок в твою грудь, и каждый раз внутри меня что-то обрывалось, словно я сходила с ума. Я не Катерина и моя любовь не может чистой и бескорыстной. Я же сучка Кетрин Пирс. Ради своей жизни я готова была придушить любого и бежать, скрываться и прятаться. Только ради чего? Не знаю сама. Скажи одно, ты когда-нибудь любил меня? По-настоящему, всем сердцем? Я же сучка, предательница, шлюха Кетрин Пирс и меня невозможно любить! Теперь отпусти меня, Элайджа.
— Я предал ради тебя собственного брата, нарушил клятву, данную семье ,и готов был сгнить в гробу Я искал любой способ спасти тебя во время ритуала и просить Никлауса быть рядом с тобой, заботится, чувствовать и любить. Как думаешь, Катерина, я любил тебя?
Не отпустит. Слишком крепко сжимает ее руку. Сжимает, так, что ей больно и кажется, что она слышит, как хрустят ее кости.
Между ними пропасть.
Каньон.
Может и не стоит все продолжать? Но Элайджа бы так не смог. Не смог скрыть чувства на замок. Она смогла закрыть чувства на замок, а он должен сломать этот замок.
Рядом и это убивает его.
Она убивает его.
Убить или поцеловать?
Кожа на горле была прохладной, а под пальцами колотилась тонкая жилка. Напугана, когда тот с вампирской силой прижимает ее к стене. Было так просто – проломить ее грудную клетку, вырвать сердце и завершить все свои мучения. Он не сможет это сделать и Кетрин знает это. Знает, даже если его крепкая ладонь сжимается на ее горле. А она тяжело дышит и все еще прижимается к стене, словно загнанное в угол животное. Озирается исподлобья.
Глупость.
Она сказала ему правду.
Кто из них влюблен?
Кого из них убьет любовь?
По спине пробежала волна мурашек.
Взгляд в потолок и чувства на замок.
Они знают друг друга. Элайджа знает на что она способна, знает,ее раны, знает, что она стерва лгунья и предательница.
Они знают друг друга. Кетрин знает, что он грубый и это грубая мнимость, знает, что тот поступает благородно и честно, знает, что семья – его слабое место.
Бездействие.
Он ее.
Она его.
Шатенка не решает сказать слова, просто уставила взгляд в потолок.